да не успел до дождей. А что, с дорогами тут совсем плохо?
Косоглазый оторвался от созерцания огня и с какой-то жалостью посмотрел на Тиссу:
- Дорога-то проходимая... Там, где она есть. Но ты это... брось, не губи себя. Знаем мы, зачем люди в одиночку на север ходят.
- А еще что знаете?
- Наше дело на Гряде, парень, - Сиплый подбросил полено в огонь, - мы туда не ходили и не пойдем. Но вот что я тебе скажу: сколько таких искателей тут было - так хоть бы кто обратно прошел. Думай сам, как говорится.
- Спасибо, - информация не помогла, но в этих двоих Тисса вдруг почувствовал участие. Разбойники или охотники, что-то человеческое оставалось в их душах, и обижать их не хотелось. - Я, вот, слышал, будто был такой человек, который до камня дошел.
- Да ну... Мало дойти - вернуться еще надо, - Косоглазый дословно повторил то, о чем Тисса задумывался уже не раз.
- Так говорят же, как будто кто-то и возвращался.
- Кто знает, кто знает... Думай сам, парень, тут только тебе решать, зачем и куда ты идешь. В чужой голове не спрячешься.
- Да уж. Но все равно спасибо, за участие. А вот, скажите, где здесь можно лошадь покормить?
- Это к Белому, он тут зерном торгует. Вдоль стены на север забирай, выйдешь к разрушенной часовне. Там улица широкая, к центру - Белый свою телегу обычно прямо там и бросает. Если нет - спросишь кого, все Белого знают. Альбинос он. Да не благодари, - Сиплый отмахнулся от предложенной монеты, - удачи тебе, парень, что бы ты не решил.
Хранитель стоял в своем дневном обличии. Издалека его можно было принять за белого священника в капюшоне, накинутом на голову. Длинные синие ленты с золотыми письменами на неведомом языке обрамляли края капюшона и спадали вниз к самым ногам. Такие же надписи повторялись на рукавах и подоле белоснежного балахона. Свободно ниспадающий темно-синий плащ и синие чешуйчатые перчатки Хранителя еще могли ввести в заблуждение неискушенного человека, но если бы смертный заглянул Хранителю в лицо - едва ли он сумел бы забыть неподвижно застывшую белую маску с нарочито заостренными чертами и пульсирующий синий свет его глазниц.
Ксаргон, а это было, как многие считали, имя Хранителя, застыл неподвижной статуей, словно высеченной из мрамора, и потоки воды, льющиеся с неба, ручьями стекали по его одеждам. Изо дня в день, сколько существует Вечность, Хранитель обязан следить за порядком и Балансом сил во всех мирах. Дар и проклятие Высших: обладать способностью сокрушать целые миры и не иметь на это желания. Мысли его блуждали среди тысяч миров, на которых шли войны, заключались перемирия или строились планы все новых войн. Бесконечная игра живых во смерть поддерживала Равновесие, и каждая эпоха становилась лишь очередным звеном в истории Вечности.
Вот и сейчас в этом мире закручивается последний виток пружины, которая запустит маятник Равновесия и позволит Балансу на время сместиться в чью-то пользу. Хранителя забавляло наблюдать за повторяющейся историей войн. Из простого любопытства он выполнил нижайшую просьбу прийти в этот мир и выслушать посланника того дурака, что решил вплести высшие силы в свои кружева интриг.
Всадник в черных латах и на вороном коне приближался, а Хранитель взвешивал вероятности. Что, если немного качнуть баланс в пользу более почтительных участников игры? Даже Хранитель не мог просчитать исхода, и эта мысль его крайне позабавила. Взмах руки - и черный всадник превратился в облако праха.
Где-то далеко в Безмолвных горах бушевала гроза. От подземного толчка вершина одной горы отделилась и рухнула вниз, увлекая за собой груду камней, бывшую когда-то храмом, и Гефера, верховного жреца Акрона.
Гефер метался в руинах дворца, словно крыса в подземелье. Наспех сделанное силовое поле и защита артефактов, сработавшая при обрушении, спасли ему жизнь и даже уберегли от серьезных увечий, но вот дворец... Проблема была в том, что большинство заклинаний были рассчитаны на прямое воздействие, магическое или нет, и попросту не сработали. Часть щитов просто выгорели, не выдержав мощи стихии. Парадной залы теперь не существовало; зал для церемоний был завален камнями; восточного крыла, скорее всего, больше не было; путь в подземные лабиринты также оказался перекрыт. Великий маг, иерарх, сильнейший некромант этого мира был погребен заживо в том, что совсем недавно было его неприступной резиденцией.
Из рассеченной брови текла кровь, заливая глаз и не желая останавливаться. Похоже, он все-таки просчитался, создавая щит. Смешно, великому магу недоступны заклинания исцеления. Но кровь и ссадины сейчас волновали Гефера куда меньше, чем вопрос, как выбраться из этой каменной западни. Он попытался применить разрушение - разлетевшиеся во все стороны осколки быстро убедили его в непригодности подобной магии в стесненном пространстве. Гниль и разложение практически не действовали на твердые камни. Плутая наощупь в поисках выхода, Гефер начал терять ориентацию, откуда-то накатила волна клаустрофобии. Глубоко вздохнув - надолго ли хватит воздуха? - маг попытался успокоиться. К демонам воздух - взмахнув рукой, он создал перед собой огненный шар. В неровном свете камни словно плясали вокруг какой-то жуткий танец. Но он создал огонь не для того, чтобы вглядываться в подвижные тени. Подхваченный потоком воздуха, шар медленно плыл в сторону. Выход.
Гефер проследил за огненным шаром, позволив ему с тихим хлопком удариться о трещину в стене. Приложив ладонь к еще теплым камням, он начал замораживать часть стены. Смертельный холод - а следом новый огненный шар - добавить воды и снова заморозить - снова огонь, чтобы мельчайшие
