морозильная камера размером с него же, раковина, кофеварка, небольшой блендер, плита. На таких же белых стенах висят фотографии в застеклённых рамках. Сколько бы Роман ни приглядывался, он не увидел ни одного хоть отдалённо знакомого пейзажа: сплошь красные странные горы под фиолетовым небом без звёзд, деревья, похожие на растущие из жёлтой земли кувшины и вазы, какие-то величественные полупрозрачные развалины. Одна фотография ему особенно понравилась — гигантские валы замёрзшего во время шторма моря.
Шаман, заметивший интерес, говорит:
— Там ещё корабль. Корабль в этих волнах. Именно «в», а не «на», потому что он вмёрз одним боком. Присмотритесь.
— А экипаж? — Роман глуповато разглядывает только сейчас замеченный сквозь зеленоватую ледяную толщу волны абсолютно обычный силуэт кораблика, выглядящего, как рыболовецкий траулер.
— Наверное, там же. Понимаете, в том мире случилась катастрофа, вызвавшая мгновенное понижение температуры, колоссальное понижение, а этот кораблик, видимо, ещё и в шторм попал, черпнул воду кормой… и вот. На всей планете больше ничего живого. Заледеневшие деревья, хрупкие, словно подверглись действию жидкого азота — по такому щёлкни пальцем, оно и рассыплется. Остановившиеся на полпути поезда и автомобили на трассах. Мёртвые города. И кораблик в волнах. Наша дверь… прореха… проход в этот мир открылась как раз на побережье. Понятия не имею, кому пришло в голову бродить по замёрзшему морю. Но кто-то из наших бродил и нашёл такой кадр…
— Посмотри, что ты сделал с нашим гостем, — неодобрительно произносит маркиза. — Он же весь белый, как эти обои! Я люблю белый цвет, но… не на человеческих лицах. Роман…
Она звенит чем-то, приоткрыв полку над одной из кухонных тумб, и достаёт бутылку с темно-красной жидкостью внутри.
— Это лучше водки, — говорит рыжеволосая. — Хотя бы потому, что сочетается с чаем. Курт, а ты уже половину выцедил, смотри-ка…
— Да я для готовки! — забавно вскидывается шаман. — Я делал ромовый торт!
— Ну-ну, — насмешливо тянет маркиза. — Кулинар ты наш… Но ведь и вправду кулинар. Роман, знаете, он очень любит готовить. А в чай я вам всё же добавлю.
Роман больше не решается рассматривать стены — он пьёт чай, ставший от рома пряным и чуть горчащим, и постепенно успокаивается, слушая, как весело, громко и нервно, должно быть, специально переигрывая, чтобы отвлечь гостя от тяжелых мыслей, отнекивается шаман, обвинённый маркизой в скрытом алкоголизме. Рыжеволосая наконец вздыхает, делая вид, что сдалась, ищет сигареты в кармане, извиняется и выходит во двор. Где-то там сидят и хвостатые, беседующие о чём-то своём, — им комары, похоже, не страшны. Мужчины смотрят ей вслед. Роман делает глоток и откашливается.
— Да? — шаман поворачивается к нему. — О, вы уже не такой бледный…
— Я узнал то, что знать не должен был, — говорит Роман. — Проще говоря, сунул нос в секрет, тайну. Что со мной сделают, когда я вернусь? Ну, те, кто отправил вас сюда, ваше начальство? Сотрут память, как сказала Четвёртая?
Шаман осторожно касается его плеча.
— Сначала допросят на предмет того, как вы сюда попали. А потом — не знаю. Мне не хочется пугать вас неизвестностью, но я и правда не знаю.
— Попал просто: пошёл за ней… Я и понятия не имел, где окажусь и что здесь увижу. Я вообще об этом не думал. Знаете, как будто что-то стукнуло…
Курт пододвигает к нему ещё один бутерброд — с сёмгой.
— Это наша, земная рыбка. В здешних ручьях водятся уроды, больше похожие на крокодилов, и я на них даже глядеть боюсь, не то, что пробовать на зуб — в отличие от черники, к примеру, она тут ягода как ягода. Вы ешьте, ешьте… Рыжая приходила меня навестить. А то я тут сижу один, как сыч, даже поболтать не с кем — так, чтобы по-человечески, по-дружески. Центр наш на болтовню скуп — разговоры только по делу и кратко. Мы допили последнюю бутылку лимонада, а потом центр отказался присылать ещё, сподобившись по жестокости своей лишь на молоко, которое я не переношу, а она узнала и посигналила, что принесёт… Друг. Дверь — ну, тот проход — была контрафактная. Открытая без согласования, значит. Кого бы другого, узнав, выгнали бы со скандалом прочь, но у рыжей дядя — наш самый главный босс, он её любит и всё с рук спускает… А вы, значит, прокрались вслед. Зачем?
Роман откусывает кусочек и жуёт, хоть уже сыт — монотонность и привычность действия тоже успокаивают.
— Я увидел рыжеволосую женщину на портрете в галерее искусств. «Маркиза Дрю». Полотно неизвестного художника, семнадцатый век. Увидел — и забыл бы, если бы тем же вечером не встретил живую маркизу в кафе «Под клёнами». Думал, галлюцинация. Она разговаривала с барменом, и я подслушал… не сознательно, случайно! Просто она сидела очень близко… И после решил проследить. И вот… Я, как вы уже знаете, журналист. А журналист не мог упустить сенсацию.
Шаман необидно хмыкает.
— Из вас чуть не сделали жаркое на вертеле, Роман.
— Увы, — тот качает головой. — Наша профессия имеет определенные риски. Пусть я и… гм… просто работаю в одном дурацком журнале. А они, эти дикари… правда едят людей?
