Прощание друга детства, Геры Черепанова, с холостяцкой жизнью прошло отлично. Все, как полагается, сауна, бар, и много алкоголя. Жаль, правда, не было жарких цыпочек. А все почему? Потому что мальчишник нельзя отмечать в компании мужиков, до одури любящих своих жен.
Именно об этом думал Васька, медленно бредущий по улицам ночного города. Вернее, уже просыпающегося после дождливой ночи. Спрятав руки в карманы куртки, Бася бесцельно вышагивал по брусчатке, переступая через лужи.
А Черепанову повезло, он сейчас в заботливых руках любимой женщины, которая совсем скоро, ну примерно через полгода, а то и чуть больше, родит ему ребенка. Нет, Герыч все же счастливчик.
Почему именно Барычинский потребовал у таксиста притормозить и высадить его в центре города, парень и сам не понял. Просто решил погулять. Почти весь хмель уже вышел, но ноги все еще немного подкашивались и хотелось спать. Но Васька упрямо топал вперед, не поддаваясь на провокацию подвыпившего организма.
Взгляд зацепился за вывеску ларька с яркими неоновыми буквами «Цветы 24 часа». Васька даже остановился, рассматривая стеклянную витрину. Хмыкнув, парень вошел внутрь. Сонный продавец хмуро взглянул на странного клиента.
-Слышь, парень, а вот таких у тебя сколько? – спросил Барычинский, ткнув пальцем в высокие темно-бордовые розы.
-А сколько нужно? – сонно уточнил паренек.
-Полсотни будет? – прищурился Васька.
-Вам на панихиду? Может гвоздики подойдут? Обычно их берут по такому случаю.
-Чё? – мозг Василия соображал туго, - Запихай гвоздики себе… Мне для девушки. Извиниться хочу.
-Вы сказали пятьдесят штук, я и подумал, что… - оправдывался паренек.
-Короче, пятьдесят вот этих, а сверху еще белых, штук пятнадцать, - хмуро решил Васька, вынимая бумажник из кармана джинсов.
Пара крупных купюр легко легли на стол ночного работника ларька, а Бася, зевнув, кивнул на улицу.
-Перекурю, а ты пошевеливайся, - скомандовал парень.
Спустя десять минут и две выкуренные сигареты, Василий Павлович покидал ларек, отмахнувшись от сдачи. Мужчина целенаправленно тащил охапку роз в один, отдельно взятый, и совершенно случайно расположенный за углом дом.
Усевшись на лавке, Бася флегматично наблюдал за дворником, убирающим мусор на детской площадке. Часы показывали восемь утра. Васька перебирал в уме фразы, которые он мог бы сказать девчонке. От обычного «прости» до грозного «Не возьмешь веник – уволю!». Но подниматься в квартиру он не спешил.
На помощь Барычинскому, совершенно неожиданно, пришел мелкий паренек лет двенадцати, выбежавший из подъезда с рюкзаком за плечами.
-Эй, парень, иди сюда! – перехватил Васька мальчишку.
- У меня денег нет! – опасливо произнес паренек.
-О, так это же отлично! – обрадовался Васька, поднимаясь с лавки, - Вот, держи тебе на леденцы от кашля! И будь другом, отнеси букет на третий этаж.
Минуту мальчишка переводил взгляд с огромного букета, который он с трудом смог бы поднять, на странного незнакомца, внушавшего страх. Но мальчик по имени Димка вот уже почти год копил на новый велик. А тут деньги халявные. И почему бы не помочь мужику?
-Только платите вперед! – потребовал парень.
-У вас тут все такие борзые проживают? – хмыкнул Васька, улыбаясь, -Вот. Столько же дам, когда доставишь до места букет.
-Я мигом! – пообещал мальчик Дима, - Кому нести? Там две квартиры на третьем. Баба Надя и полковник. Вам куда?
-Точно не полковнику, - пробормотал Васька, - А девушка такая, рыжеволосая, Груня Пепел, где живет?
-А она у бабы Нади, - улыбнулся паренек, -Ну, я побежал? А то мне в школу нужно, и ехать еще далеко. Две пересадки.
-Ну, давай, двигай, - разрешил Василий и помог парнишке перехватить массивный букет.
По закону жанра, да и вообще, по всем понятиям, Барычинский должен был бы развернуться и уйти, или дождаться, пока вернется малец, отдать обещанное вознаграждение, и тихонько свалить домой, отсыпаться. Так нет же. Василий решил подняться следом за парнишкой.
Зачем? Да он и сам не знал. Просто захотелось.
Стоя на некотором расстоянии и, словно нашкодивший подросток, прячась и подглядывая, Васька понял, что мысли все разбежались. Вот взяли и закончились. А всему виной пигалица. Девчонка со смешными косичками, в зеленой кофте с какими-то мышами, в смешных мохнатых тапках, в просторных брючках в сердечки. И эта девчонка смотрела широко распахнутыми глазенками на мальца и на букет, смешно моргала, сонно и мило, и пытала пацана вопросами. «Ты точно ничего не напутал? А кто передал? А как выглядел? А во что одет? Стой тут, я в окно гляну! Нет, ну, что же ты стоишь! Тебе в школу пора!». Сотня вопросов в минуту и все строгим голосом. Малец опустил голову и, молча, слушал строгий выговор в исполнении пигалицы. А потом Груня, отпустив парня, с трудом схватила цветы. Постояла, поулыбалась над ними и захлопнула дверь, отсекая квартиру от незамеченных ею зрителей. Вернее, зрителя, который все еще находился под впечатлением нежной, немного смущенной улыбки.
