Пигалица бегала между столиками, приветливо улыбаясь клиентам, бОльшая часть из которых были мужиками. Васька понял, что зубы опять свело. Нет, нужно как-то умудриться и утащить ее в укромный уголок. На секундочку. Просто поздороваться. Была бы его воля, утащил бы вот так, забросив на плечо. Но ведь возмущаться станет. Задавит его морально, совестью загрызет.
Васька вздохнул, проводив горячим взглядом, потопал в кабинет. Не зря же батя звонил, значит, нужен он родителю.
Войдя в кабинет, увидев отца за столом, Васька стянул куртку.
-Что за кипишь? – поинтересовался сын.
-А вот это ты мне расскажи, - хмуро сказал отец, протягивая сыну белоснежный лист бумаги, на котором каллиграфическим почерком были выведены красивые буквы.
-Че за хрень? – не понял Васька, вчитываясь в текст, - Какого…? Ну да, хрен там!
-Мне уже доставать ремень? – поинтересовался Пал Палыч, - Я ж предупреждал: обидишь – выпорю!
-Я все решу,- хмуро изрек Васька и, смяв лист в руке, сунул его в карман, а сам стремительно вылетел из кабинета, и уже в коридоре Пал Палыч разобрал рев сына «Вовчик!».
Барычинский – старший, улыбаясь, встал из-за стола. Осмотревшись, спрятал все острые предметы от греха подальше и освободил помещение, предполагая, что сыну оно в этот момент нужнее.
Спустя минуту Барин вернулся в кабинет. Отца уже и след простыл. Это даже хорошо, решил Васька. Почти следом за ним в комнату скромно вошла Груня.
-Вова сказал, вы хотели меня видеть? – тихо произнесла Груня.
-Угу, - согласился Васька, - Двери закрой.
-А надо? – опасливо поинтересовалась Грунька.
-Еще как, - хмыкнул Васька, присаживаясь на край стола и скрестив руки на груди, и, дождавшись, когда пигалица прикроет за собой двери, спросил, - Что за выкрутасы, Груня?
-Что, простите? – не поняла девчонка.
-Это, говорю, что за новости? – Васька развернул смятый листок и сунул его под нос пигалице, - Никакого увольнения! Поняла?!
-Василий Павлович, - возразила пигалица, вскидывая глаза на Барина, - Но я не могу так. Долг я буду выплачивать, на карточку переводить вам. Не переживайте.
-А по мне видно, что я переживаю? – прищурился Василий.
-Скорее, злитесь, - ответила Грунька, - Мне, правда, лучше уволится. Я не могу так. Я себя скомпрометировала. И не хочу, чтобы за моей спиной шептались.
-А мне наср… пофиг, кто там шепчется, - мотнул головой Васька, - Я тебя не отпускаю!
-Крепостное право отменили уже давно, - возразила Груня, - У нас свободная страна.
-Страна – возможно, - хмыкнул Васька, заставляя себя успокоиться и не психовать, - Но ты нет. Так что, выбрось глупости из головы. А неси лучше чаю.
-Чай принесу, - согласилась Груня, - Но работать не буду. По закону я….
Но Васька не дал ей договорить. Просто сгреб в охапку и прижал к себе.
-Я тебя не отпускаю! – властно заявил Барин и запечатал рот поцелуем.
В этот раз касания губ были иными, чем Груньке запомнились со вчера. Жестче, требовательнее, словно он действительно не отпускал, заставляя подчиниться своей власти. И Груня не имела сил противиться. Наоборот, как шальная, скользила ладонями по плечам, затылку, щекам, будто желая стиснуть парня еще крепче, прижать сильнее.
Груня и очнуться не успела, как Барин, подхватив, уже усадил ее на стол, руками лихорадочно водя по девичьей спине, плечам, затылку, горстями спутывая волосы, собранные в косу.
-И глупости не думай! – велел он, тяжело дыша и прерываясь между поцелуями.
-Вот именно поэтому я и хочу уволиться, - отвечала Груня, упираясь руками в широкую грудную клетку, - А вдруг кто-то зайдет? Я не хочу, чтобы парни считали, что я получила работу через постель!
-Почему? Боишься, что они станут требовать прибавки? Тоже через постель? – хмыкнул Васька, послушно выпуская пигалицу из рук.
-Ха-ха, - скорчила Груня рожицу, - Ничего смешного не вижу! Ужинать будете?
Фраза уже готова была сорваться с языка, мысленно повторяясь сотни раз. Ох, он бы с радостью отужинал одним солнечным зайчиком, вредным таким и неугомонным. Но вместо этого кивнул.
-А ты ела? Давай вместе? – с надеждой спросил Васька, алчно глядя на одну расстегнутую пуговку у шеи. Странно, а раньше он не позволял себе вот так открыто пялиться на нее.
