– Ты завтра придешь? – спросила Варвара.
– Послезавтра.
Патрик уже четвертый раз у нее, и пока все хорошо. Но страшно. А остановиться он уже не может.
– Из-за Жанны?
– Зачем спрашиваешь, если знаешь?
– Она меня когда-нибудь убьет. То с отцом, то с мужем…
– С кем? – Патрик резко повернулся к Варваре, навис над ней, пальцами сжал щеки. – Не было у тебя ни с кем, поняла?
Она кивнула, соглашаясь.
– И ни с кем не должно быть.
– А если Ставр вернется?
– Не вернется.
Со Ставром действительно пора решать. И Патрик уже знал, что нужно сделать. Сначала он избавится от Ставра, а потом и от его дочери. Жанна просто бесследно исчезнет, и он будет владеть банком и всем прочим от ее имени.
– Я так боюсь, – прошептала Варвара.
– Ну, не надо бояться.
– Если ты не боишься, то и я не боюсь, – кивнула она.
– На самом деле я все же боюсь.
Раньше он и правда ничего не боялся. Закрыть Ставра от пули? Не вопрос. Голован угрожает семье? Все, нет больше Голована. Пиф-паф, ой-ей-ей! Жанна сбежала к Захару? Что ж, «русская рулетка» решит вопрос. Сейчас Патрик удивлялся спокойствию, с каким приставлял револьвер к своей голове.
Тогда ему нечего было терять. А теперь он, можно сказать, на вершине власти. И так не хочется умирать…
Зато раньше он и подумать боялся о том, чтобы убить Ставра. Но ничего, со временем смирился с этой мыслью и даже полюбил ее. И смерть любимой жены не должна стать для него трагедией. У Жанны черный пояс по карате, она отличный боец, но шея у нее такая хрупкая…
– Боюсь, – повторил он. – Но делаю.
И все ради Варвары. Как Жанна мечтает о своем Захаре, так и он всегда хотел Варвару. Хотел и получил. И никому никогда не отдаст.
Время идет – секунда за секундой, час за часом, юность за детством, зрелость за молодостью. А для отца оно стоит на месте. А может быть, оно остановилось навсегда. Но его это как будто не пугает. Лицо спокойное, ни капли страдания в нем. Глядя на него, можно было подумать, что он вот-вот улыбнется. И улыбнется не Жанне, а тем, на пороге чьего дома он сейчас стоит.
Жанна задумчиво смотрела на отца. Его с утра выбрили, вымыли ему голову, одели в чистое. Но так поступают с покойниками… Она не выдержала и разрыдалась.
Тут в палату вошел Патрик.
– И что это такое? – Он вынул чистый носовой платок, стал вытирать ей глаза.
– Не надо!
– Плакать не надо. Все будет хорошо, отец вернется.
– А если нет? Так и будет лежать, как овощ?
– Не говори так!
– Может, он хочет, чтобы мы его отпустили, – вздохнула Жанна и вдруг воскликнула: – Я здесь больше не могу оставаться! Пошли!
Из палаты она выходила как из склепа. В больничном коридоре присутствовал едва уловимый запах хлорки, но Жанна вдохнула с такой жадностью, как будто попала на свежий воздух.
– Я смотрю, тебе полегчало, – внимательно глянув на нее, сказал Патрик.
– Ну, есть такое, – кинула она.
– Вот и хорошо… А об эвтаназии думать не надо.
– О чем? – не поняла Жанна.
– Не надо убивать своего отца. Пусть живет.
Шедший впереди телохранитель обернулся, со сдержанным осуждением глянул на нее.
– Юра, твою мать, ты не так понял! – возмутилась она.
Нет, она не желала отцу смерти. Просто подумала, что ему может быть хорошо в доме, на пороге которого он сейчас стоит… Но убивать его не надо. Он вернется. Он обязательно вернется.
