истории христианства, более того, и до настоящего времени.
Это действительно факты, а не фантазии. Как мы должны к ним относиться? Во всяком случае не так, как относились известные академики бессмертной Французской академии наук. Ведь один из них прямо заявил: «Если даже метеорит упадет у меня перед глазами, я лучше буду отвергать этот факт, нежели верить». Почему, вы спросите? Причина была простая. В конце ХVII века все были убеждены, что камни с неба может бросать только Бог, а поскольку Бога нет, метеоритов быть не может! Очень логично, ничего не скажешь. Так как мы должны относиться к этим фактам?
Первое, что нужно комментировать, – чудо распространения христианства. Я другого слова не нахожу – чудо!
Второе. Поразительные факты чудес, которые совершались в течение всей двухтысячелетней истории христианства.
Третье. Я бы хотел обратить внимание и на факты духовного изменения людей, искренне принимавших христианство. Я утверждаю это не потому, что я родился православным и меня повела в церковь бабушка. Я говорю о людях, которые выстрадали христианство, которые прошли даже через отрицание (как Достоевский – «через горнило сомнений» прошла его вера, как современник американец Евгений Роуз, которые впоследствии стал иеромонахом Серафимом. Человек, который проклинал Бога, который прошел через изучение индийских, китайских философских и религиозных систем, который искал, а не просто рассуждал!).
Я полагаю, что даже только что приведенные факты ставят человека перед серьезнейшим вопросом: может быть, христианство указывает на реальности, которых мы не замечаем? Может быть, христианство говорит о том, о чём мы обычно не думаем – ведь христианство не могло возникнуть естественным путем. Даже Энгельс это понимал, когда говорил, что возникшее христианство вступило в резкое противоречие со всеми окружающими религиями. И верно: разве не безумие – проповедовать Спасителя мира, распятого как разбойника, как негодяя, среди двух негодяев? Апостол Павел великолепно это понимал, когда сказал, что «мы проповедуем Христа распятого – иудеям соблазн…» Почему соблазн? Они ждали Мессию, покорителя мира. «…А эллинам – безумие». Еще бы: преступник – Спаситель мира!
Христианство не выросло, оказывается, естественным путем из естественных надежд, стремлений, религиозных исканий. Нет, оно утвердило что-то такое, что являлось для людского взора безумием, абсурдом. И победа христианства могла иметь место только в одном случае: если было дано действительно сверхъестественное откровение. Для многих это остается безумием до сих пор. Почему Христос не родился императором, тогда бы все в Него поверили? Какой это Спаситель мира? Что Он сделал, скажите: от смерти освободил? Но все умирают. Накормил? Пять тысяч – и только. А всех прочих? Исцелил бесноватых? Так лучше бы создал систему здравоохранения мирового масштаба. Может, Он кого-то освободил от социальной несправедливости? Даже свой народ еврейский оставил и в каком положении – в покоренном положении у Рима! Рабства даже не отменил, и это – Спаситель?! Я сомневаюсь, что кто-то может говорить о естественном происхождении христианства перед лицом таких вопиющих фактов.
Вопрос, по-моему, ясен. Источник его происхождения совершенно иной. Только как понять это иное? Почему Он не император и почему Он Спаситель, если никого не накормил и не освободил – это отдельный вопрос. Я сейчас не об этом говорю, я говорю о другом: естественное происхождение христианства немыслимо в рамках логики, которой мы оперируем. Но лишь поняв источник происхождения христианства, можно понять и источники жизни, о которой мы сегодня говорим. Жизнь, конечно, это не просто существование. Какая же это жизнь, когда человек страдает. Он говорит: нет, скорее я лучше умру. Жизнь – это некое целостное восприятие и переживание блага. Нет блага – нет жизни! Прочее не жизнь, а форма существования.
Поэтому вопрос заключается в том, что такое это благо. Во-первых, если мы говорим по существу, оно должно быть непрекращающимся благом. А если оно то дается, то отбирается, извините, это только в Средневековье у католиков была такая пытка надеждой. Узник вдруг замечает, после того как ему принесли кусок хлеба и кружку воды, – дверь камеры осталась незакрытой. Выходит, идет по коридору, никого нет. Видит щель, открывает дверь – сад! Входит крадучись – никого нет. Подходит к стене – стоит, оказывается, лестница. Всё, ступил! И вдруг: «Сын, куда же ты уходишь от спасения души своей?» В последнюю минуту этого сына блудного «спасают». Говорят, эта пытка была самая жуткая из всех.
Жизнь – это благо. Благо, конечно же, непрекращающееся. Иначе какое же это благо? Конфетка перед смертной казнью – благо? Едва ли кто согласится с этим. Благо также должно быть всецелым, охватывать всё существо человеческое – и духовное, и телесное. Нельзя же, сидя на колу, слушать ораторию «Сотворение мира» Гайдна! Так где оно, это всецелое, непрекращающееся, вечное? Христиане говорят: «Не има мы зде пребывающего града, но грядущего взыскуем». Это не идеализм, не фантазерство. Перед лицом того, что я сказал о христианстве, это реальность. Да, христианство говорит, что нынешняя жизнь дана как возможность воспитания, духовного роста, а главное, самоопределения человека. Жизнь скоротечна: корабль наш тонет, это я начинаю подозревать, как только я родился. А что, пока он тонет, я захвачу у кого-нибудь побольше богатства? Захватил – и (как у Тургенева, помните, в «Записках охотника») «наша лодка торжественно пошла ко дну».
Благо возможно только при условии, что личность имеет возможность вечного существования, если она не прекращает свое бытие. Более того, не растворяется и не умирает. Христианство говорит именно о том, что смерть – это не конец существования человека, это момент, когда из куколки вдруг появляется необыкновенный махаон. Человеческая личность бессмертна. Бог есть благо величайшее, и единение с Ним, Источником этого блага, дает человеку жизнь.
Почему Христос сказал о себе: «Я есть Путь, Истина и Жизнь»? Именно по причине возможного единения человека с Богом. Но обратите особое внимание на отличие христианской от многих других точек зрения: какое единение с Богом? В 451 году состоялся Собор епископов всех Православных Церквей. На нём была выработана уникальная формула понимания того, что же произошло с явлением Христа. Было сказано, что произошло единение
