язычников и прочих врагов Христа… коих надлежит навечно обратить в рабство». К действию призывала и жажда свершений. Энрике и его братья, англичане по матери (их матерью была Филиппа Ланкастерская — внучка английского короля Эдуарда III, а кузеном Генрих V, одержавший победу в битве при Азенкуре), воспитывались в атмосфере рыцарской отваги, пронизывающей королевский двор, средневековых рыцарских романов и с детства мечтали подражать своим легендарным англо-норманнским предкам. Лихорадка крестоносцев быстро распространилась среди португальского дворянства — фидальго, с их болезненной гордостью, безрассудной отвагой, жаждой славы и собственным кодексом чести, согласно которому fidalgos, то есть в буквальном переводе «люди благородные», жили, сражались и умирали и который пронесли с собой через все странствия.
В африканском проекте слышались отзвуки древней мечты о воинствующем христианстве, о победе над мусульманами, преграждающими путь в Иерусалим и к богатствам Востока. До наших дней дошли карты с изображением царственной фигуры в красном плаще с епископской митрой на голове, сидящей на золотом троне. Это легендарный христианский государь пресвитер Иоанн. Миф о пресвитере Иоанне возник в раннем Средневековье. В нем воплотилась вера в существование могущественного христианского монарха где-то по ту сторону исламского мира, с которым западное христианство могло бы объединиться для победы над неверными. В основу этой легенды легли рассказы путешественников и литературные подделки — вроде знаменитого письма XII века, якобы от самого пресвитера императору Византии с предложением помощи — и смутные догадки о существовании христианских общин вне Европы: несторианцев в Центральной Азии, последователей святого Фомы в Индии и древнего христианского царства в нагорьях Эфиопии. Рассказывали, что пресвитер Иоанн командует многочисленными армиями и сказочно богат: по словам одного средневекового автора, «могущество его и состояние в золоте, серебре и драгоценных камнях не имеют себе равных». Подданные его живут в домах из золота, а воины носят позолоченное оружие. К началу XV века фигура пресвитера нашла воплощение в реально существующих королях Эфиопии, а карты показывали, что добраться до его сказочного царства можно по рекам через сердце Африки. Более столетия блистательный мираж владел воображением португальцев. Карты, байки путешественников, смутные образы великих рек, пересекающих Африку, слухи о поразительных запасах золота, о могучих христианских правителях, чья поддержка поможет разрушить мусульманский мир: смесь полуправды, вымыслов и ложных географических данных щедро расцвечивала для португальцев картину мира и прибавляла упорства морякам, спускавшимся вдоль побережья Африки в поисках золотоносных рек, что ведут в царство пресвитера Иоанна. Каждый новый пролив, каждое речное устье рождали надежду, но путь был нелегок. Коварные бурные приливы затрудняли высадку на берег, местное население часто оказывало враждебный прием. Их ждали обширные лагуны и извилистые мангровые заросли в устьях рек, густые туманы, мертвый штиль и шквальные штормы в зоне экватора, жестокая тропическая лихорадка. В Гвинейском заливе разнонаправленные ветры и сильное течение с востока на запад заставляли надолго задержаться на берегу. Мало-помалу португальцы начинали понимать, что продвигаются к южной оконечности Африки и что путь к сокровищам Индии пролегает скорее через океан, чем по рекам. Однако форма и размер самого континента, в пятьдесят раз превышающий размеры Иберийского полуострова, оставались для мореплавателей загадкой в течение без малого 80 лет.
Идея об освобождении Европы из мусульманских тисков возникла равно по экономическим и идеологическим причинам. Португальцев чрезвычайно привлекала возможность вести прямую торговлю с народами Центральной Африки и получить прямой доступ к африканскому золоту и пряностям — золотой самородок в руке султана Мали потрясал их воображение. Кроме того, их не оставляла надежда соединиться с пресвитером Иоанном и его мифической армией, чтобы атаковать мусульман с тыла. После смерти Энрике экспедиции в Африку на некоторое время прекратились, но затем, в 1470-х, продолжились под командованием внучатого племянника Энрике принца Жуана. Африканский проект получил новую жизнь, когда Жуан в 1481 году стал королем. Черная борода, удлиненное лицо с налетом меланхолии, вид «такой величавый и властный, что всякий признает в нем короля» — так описывали Жуана современники. Он «повелевал, не подчиняясь никому».
Жуан II, прозванный португальцами Совершенный принц, являлся, вероятно, одним из самых заметных европейских монархов своего времени. Изабелла, королева враждебной Португалии Кастилии и затем объединенной Испании, безмерно восхищалась Жуаном, говоря, что это «выдающийся муж и государь». Жуан поистине радел о делах государственных, и прежде всего его занимало исследование Африки: после его вступления на престол, в течение пяти лет было снаряжено несколько экспедиций. Жуан преследовал две главные цели: найти морской путь в Индию и добраться до легендарного царства пресвитера Иоанна. Выполнение этих целей он поручил Диогу Кану, команда которого и устанавливала кресты вдоль западного побережья Африки.
Однако в Лиссабоне, ставшем к началу 1480-х годов городом-лабораторией, где циркулировали и проверялись на достоверность идеи мирового устройства, были и другие предположения насчет возможного пути в Индию. Астрономы, ученые, картографы и торговцы со всей Европы устремлялись в Португалию за последними сведениями о форме Африки. Еврейских математиков, купцов из Генуи и картографов из немецких земель влекли шумные узкие улочки Лиссабона и бескрайние океанские просторы, открывающиеся за устьем реки Тахо (или Тежу), где швартовались португальские каравеллы, груженные черными невольниками, яркими попугаями, пряностями и самодельными картами. Благодаря интересу Жуана к мореплаванию из лучших научных сил был создан специальный ученый совет, куда входили, например, Хосе Визинхо, ученик великого еврейского астронома и математика Авраама Закуто, и
