меня в свои жертвы. Запоздало предупреждение нарзи Мийате. Я хочу Вауу. До одури. И, кажется, мне уже класть на месть. Какая в Бездну кровная месть, если всё, о чём я могу думать — это как именно я хочу ему вставить. И куда. Или отсосать.
Тем более, что это оказалось неожиданно приятно. И если, заходя в комнату я и сам был ещё не до конца уверен, то стоило увидеть его испуганные глаза и подрагивающий член, как возбуждение переросло в настоящую потребность — прикасаться, руками, языком, губами. Мне нестерпимо захотелось узнать, как он стонет, как теряет себя, как кончает, каков он на вкус…
Крэшшш… С такими мыслями стояк никогда не спадет. Да-да, я спустил в штаны, как юнец впервые прикоснувшийся к голой груди, но возбуждение и не думало сходить. Принцесска меня конкретно завела, хотя стоит быть честным с самим собой — это я сам завелся, отдавая всего себя ласкам. И мне было непростительно хорошо. Не покидало ощущение, что всё, что я делаю зеркалится на меня, только еще и усиленно. Ну да — эмпат и инкуб. ?тличная парочка, если не контролировать себя, то можно залюбить друг друга до смерти. И скорее всего до моей — это ведь я отключился как припадочная девица.
Кажется, я выполнил домашнее задание Мастера Вузкаха, догадки о способе «питания» теперь переросли в уверенность — они умеют жрать нашу похоть, превращать её в силу и не только для себя: мои резервы были полны чистой, незамутнённой энергией…
А Раэль свалил от греха подальше. Осторожный. Понял, что если я приду в себя и увижу его рядом, то разложу на первой попавшейся поверхности и выебу как последнюю портовую блядь. Крэшшш… Нет, это невозможно, мне требовалось немедленное облегчение, но звать никого не хотелось, от репутации и так мало что осталось. Сам, всё сам. Тем более, что достаточно представить Раэля в любой позе, с любого ракурса, стоит дать волю фантазии, как… Н-да, это было быстро.
И безрезультатно. В том смысле, что оргазм вышел оглушительный, но член продолжал радовать полной боевой готовностью. У этого гаденыша, что возбуждающее зелье вместо телесных жидкостей?! Воспоминания о густом, пряном, сладко-горьком вкусе заставили выгнуться на постели.
Не особо помог и второй раз. Пришлось идти в душ, там снова работать рукой. Постоять под холодной водой вспоминая детали, стоны, крики, как он пытался меня предупредить, а мне совсем не хотелось отстраняться. Член опять оказался в кулаке и опять ощущения-воспоминания и чудовищно яркий оргазм, после которого наконец отпустило. Правда чувствовал я себя как тот самый озабоченный кролик.
Ну Принцесска, дай только до тебя добраться, и я тебе покажу, что такое кролик-нимфоман. Ты у меня с постели встать три дня не сможешь, да и потом враскорячку ходить будешь. И рот твой крэшшшевый я порву, затолкаюсь по самые гланды. Твоюююуууу…
Заснул я только ближе к утру, выжатый как лимон, но до странного довольный. План дальнейшей игры почти созрел.
ГЛАВА 14. Буйство цветения. Раэль. Келлин
— Йелла, йелли, обратите внимание на важность крепления магических потоков конструкта к конкретным точкам на теле объекта. Каждый из узлов основного каркаса отвечает за определённые действия или эффект конечной формулы, которые, в свою очередь, напрямую связаны с функциональными особенностями организма. Кто может предположить, что произойдёт, если прикрепить узел, отвечающий за речь к… ммм… допустим ступне умершего?
Очень интересный вопрос… Нога заговорит? Рвущийся наружу смешок пришлось задавить на корню — декан Факультета Некромантии, Архимаг Мара Кемейн совсем не тот преподаватель, который мог бы с пониманием отнестись к подобным проявлениям чувства юмора. Вообще сомнительно, что это самое чувство ей знакомо. Разве что в теории. Необычайно высокая для человека, худая и бледная как сама Всеблагая в тёмной своей ипостаси, Архимаг Мара пугала нерадивых студиозусов просто убийственным взглядом абсолютно чёрных глаз с красным зрачком. Жутчайшее зрелище, обеспечивающее полную тишину и стопроцентное внимание на её уроках, но совершенно не исключающее многочисленные слухи и байки о прекрасной и ужасной Некромантке. Скорее наоборот — именно эти глаза и были главным поводом для сплетен.
По одной из версий Архимаг так далеко заглянула в глубины Некромантии, что сама Хозяйка Грани отметила её. Отсюда и негласное прозвище — Бледная Дочь. Человеку алеас не полагался, так что никто её так не называл. Официально. За спиной же только так и величали, ибо те же сплетники, что настаивали на этой истории, шёпотом добавляли, что Смерть не просто отметила Архимага, но удочерила, и теперь Бледная Дочь почти столь же могущественна, как и её божественная мать, так что лучше не привлекать её внимание называя по имени. Прямо Та-Кого-Нельзя-Называть. Вот ведь гадство — сов, да и прочих фамильаров не предвидится, а могущественный темный волшебник, ну или волшебница, вот она, стоит и ждет наших предположений.
Но класс дружно молчал и не смел вякать глупости опасаясь прогневать грозную преподавательницу.
Другая, более приземлённая, но ещё менее реалистичная версия опять-таки касалась её родителей, вот только не матери, а… Да, Архимаг дочь, но не Хозяйки, а её Ученика. Поговаривали, что у бывшего Декана Некромантов, Архимага Антаса Алеанате, Ученика Смерти, были точно такие же «милые»
