— Тана’ле… Прошу вас, не гневайтесь…
— Не гневаться?! Ты меня одурманил. Втянул в какой-то Безднов ритуал и просишь не злиться? Да я убить тебя готов!
— И я умру, если прикажите, только выслушайте сначала.
И столько смирения, и покорности в позе и голосе, что это немного отрезвляет. Вновь вспоминаю, что Мас совсем не тот, кем кажется, но при этом отчётливо понимаю, что теперь да, действительно, он полностью принадлежит мне и никогда и ни за что не предаст, не причинит вреда.
— Говори.
Мас поднимается на колени, но взгляд всё так же устремлён исключительно вниз, в песок. Солнечные лучи освещают его ярко, мощно, от чего волосы кажутся туманной дымкой, а кожа бликует то чёрными провалами, то почти белыми всполохами. И ещё он абсолютно гол — его одежда сгорела в красно-чёрном пламени ритуала, впрочем, как и моя. Но собственная нагота не особо беспокоит, мысли заняты разглядыванием и оценкой коленопреклонённой фигуры. Прекрасная скульптура на берегу моря… Совершенное тело в совершенной позе. Истинное эстетическое наслаждение. Это мои мысли? Крэшшш, ритуал явно что-то изменил во мне…
— Я жду.
Это мой голос? ?олодный и властный, принадлежащий тому, кто привык повелевать. И Мас подчиняется:
— Тана’ле, я не рассказал всего и воспользовался ситуацией, потому что иначе был риск вашего отказа. А я слишком долго вас искал.
— Искал?
— Да, я искал достойного господина, того, кому можно отдать свою жизнь, душу и разум.
Непонимающе хмурюсь:
— Разве ты не должен всё это отдать Ллос?
— Я предлагал, но Ллос отказала, сказав, что мне предстоит найти другого и что она не возьмет меня в тана’саах.
— Тана’саах?
— Раб Владетеля. Отдавший абсолютно всего себя из-за желания служить и поклоняться.
— Я не бог, чтобы мне поклоняться!
— Тана’ле, для меня вы бог, а теперь еще и признанный этим Миром.
Мас вскинул торжествующе блеснувшие глаза. Бездна! Крэшшшев фанатик. Они все двинутые???
— Мас, я не могу принять такое служение…
— Вы уже приняли, когда произнесли нужные слова.
— Но я не осознавал, что именно делаю!
— И всё же Мир посчитал клятву добровольной и скрепил её. Посмотрите на свою ладонь.
Почему-то только после его слов я обратил внимание на пульсацию в левой ладони. Ритмичную, размеренную, чёткую. Словно… Словно сердце билось. И именно оно было изображено на внутренней стороне ладони — стилизовано, в виде лаконичной, красно-чёрной руны, нo вполне узнаваемо. И ещё — оно действительно билось, пульсировало. Неужели это…
— Мас, что это?…
— Моё сердце, моя жизнь в ваших руках. Сожмите ладонь покрепче, и я почувствую, подумайте обо мне, и я услышу, произнесите моё имя, и я приду, где бы ни был. Я ваш тана’саах, а вы мой тана’ле.
— Тана’саах, тана’ле… Это ведь не тёмноэльфийский?
— Нет, тана’ле. Не дроу.
— Что это за язык?
— Язык вашей прародины. Это хаоский.
— ?аоский?!
Вот так новость, впрочем…
— Крэшшш… Ллос, верно?
Мас удивленно взглянул на меня, будто недоумевая откуда я смог это понять. Но ничего сложного не было — многое из символики поклонения Ллос перекликается с теми осколками знаний, что у нас есть о Хаосе, о Предвечной Силе. Да и некоторые, самые древние, легенды так прямо и говорят: «Боги этого Мира пришли из Хаоса». И если большинство учёных и богословов трактуют это как иносказание, мол, Боги никогда не рождались, но появились из великого Ничто, то почему бы не принять буквальный смысл? Есть же и другие легенды, ещё старше, о том, что наш Мир не единственный, что он создан по образу и подобию другого, настоящего Мира. Точно так же, как разумные созданы по образу и подобию своих Богов. Так что сложить два и два совсем не сложно — раз Ллос «настоящая», как выразилась Бри, то почему бы Хаосу не быть настоящим, а не просто метафорой?
— Да, тана’ле, Великая из Первозданного.
Я прав. Тогда многое сходится:
