его причину. Она снова вспомнила француза-фотографа – вопросы, которые он задавал, на первый взгляд были такими простыми, но почему-то она не смогла ответить ни на один из них. Может быть, она просто не знала ответов? Она вспоминала его лицо, взгляд, который будто проникал куда-то в самую её глубину, и каждый раз при этом, даже будучи всего лишь наедине со своими мыслями, смущалась, сама не понимая – отчего. Его визитка теперь лежала в кармашке её кошелька, и вид её каждый раз приводил Марту в лёгкое замешательство.
Поначалу она вообще не собиралась звонить ему – зачем? У него – своя жизнь, у неё – своя, и какой смысл им увидеться ещё раз, ведь потом всё равно их дороги разбегутся в разные стороны так же внезапно, как и сошлись, – словно прямые, которые пересекаются только в одной точке. Да и когда она сможет назначить встречу? Просить мужа забрать вечером Мишу из сада – он, вероятно, не откажет, она никогда ещё не просила его об этом, но разумеется, спросит, в чём дело, – и что она скажет? Про выходные так и вообще речи быть не может.
Марта вдруг в некоторой растерянности увидела, что за целую неделю у неё не отведено ни минуты на личное время. Времени, когда она, например, ходила бы на какие-то курсы, или в спортзал, или просто встречалась с подругами. Времени, которое бы принадлежало только ей, и которым она могла бы распоряжаться по своему усмотрению. Каждая минута её незамысловатого дня – как на ладони: отвести сына в сад, потом – на работу, с работы – домой, забрав по дороге сына, ужин, домашние дела. Борис всегда знал, где она и чем занимается. А ведь – Марта словно впервые это обнаружила – у него самого это личное время всегда было! За все годы их брака у него находилось множество мест, где он проводил время помимо работы и дома: то он учил английский, – Марта предлагала ему свою помощь, но видеть жену в качестве своего преподавателя он не хотел, – то ездил в бассейн, то в тренажёрный зал, почти всегда – волейбол с друзьями по воскресеньям, не говоря уже о посиделках с приятелями после работы время от времени. Вот оно, время, когда можно сказать: «Я на курсы», а самому иной раз пойти куда-то ещё, и никто ничего не узнает.
Как же так получилось? Почему у неё никогда не находилось времени для себя? Она вдруг ни с того ни с сего снова подумала, что так и не попробовала устриц, а потом – по цепочке – стала вспоминать всё остальное, что так и откладывалось на потом, «когда будет время», – а когда же оно, наконец, будет? И она никогда не была в Париже… при чём тут Париж?! А при том, что она не может даже пару часов найти, чтобы встретиться с человеком, а муж при этом занимается своими делами… То есть, получается, пока она готовит-моет-убирает, занимается их ребёнком, он пьёт пиво, или плывёт по дорожке, или… или встречается с женщинами?..
Марте стало не по себе. Что за ерунда? Если она сама ищет лазейку, чтобы встретиться с другим мужчиной, то это не значит, что и муж использовал время, официально отведённое, например, на спорт, на встречи с другими женщинами! Но… почему нет?
Она убрала руки с клавиатуры, откинулась в кресле. Она подозревает мужа в неверности? Нет, она никогда даже не задумывалась об этом – для неё самой других мужчин все эти годы не существовало; да и, насколько она помнила, оснований не доверять Борису у неё не было. Хотя, если захотеть, скрыть связи на стороне совсем несложно… Ох, ну почему она об этом думает? Или ей обидно? – да, вот именно: ей ужасно обидно, что за девять лет у неё не нашлось времени для того, чтобы сделать что-то для своего развития или совершенствования, потому что она тратила все эти, и без того крошечные, кусочки на то, чтобы дать возможность мужу заниматься тем, что нравится ему. А он даже не подумал предложить ей хоть раз подменить её, чтобы она могла заняться чем-то для себя, а не для них!..
Горькая волна обиды и разочарования подступила комом к горлу. На ум вдруг пришёл обрывок выражения «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»[1], – и кто это сказал?..
– Марта, что с тобой? – услышала она обеспокоенный голос Ани.
Она подняла глаза – словно вынырнула из забытья:
– Ничего, всё нормально… Что-то голова разболелась, – она потёрла пальцами виски. – Не обращай внимания.
– Может, дать тебе таблетку? У меня есть?.. – И после отрицательного покачивания Марты головой: – Я пойду, налью чаю – тебе принести? И лимон есть. Не хочешь? Ну смотри… – Аня вышла.
Некоторое время Марта сидела неподвижно; потом решительно достала визитку художника и набрала его номер.
8
– А вот и папа пришёл! – Марта услышала, как муж вошёл в квартиру, бросил на пол спортивную сумку, – это был день спортзала, – стал раздеваться. Они с Мишей возились в детской. Вообще-то, ему уже пора было спать, но мальчик хотел дождаться отца, чтобы обнять его перед сном и пожелать спокойной ночи. Борис вошёл в комнату с видом человека, довольного прошедшим днём, своей жизнью и самим собой.
– Что-то ты совсем поздно сегодня! – Марта и сама почувствовала, как в её словах прозвучало недовольство. – Миша не захотел ложиться, пока ты не придёшь.
– Ну мы немного посидели с ребятами в кафе в спортзале… ужинать не буду. – Борис переключил внимание на сына: – Как дела, мой разбойник?
– Что ж, тогда, может быть, для разнообразия ты его и уложишь?
Борис удивлённо повернулся к жене:
– Но… мне нужно принять душ… А почему ты не можешь уложить его?
У Марты перехватило дыхание. Она даже не сразу нашлась, что ответить – такой наглостью вдруг показалось ей поведение мужа – а потом вдруг разом выпалила:
