— Тогда бы и здесь выбило.
— Может, здесь от другого поселка ловит или из-за реки.
Он снова набрал кого-то, потом еще. Наконец ему ответили.
— Алло! Мам! Это я! Я до Оли не могу дозвониться! Скажи им, что мы с Лизой… — он запнулся, посмотрел на Лизу, — с Лизой Сидоровой на острове! На острове, на который они… черт! — он опустил телефон. — Оборвалось. И сеть пропала, ни одного деления. Черт, черт, черт!
Руслан сел на мокрый песок, еще потыкался в телефон, потом аккуратно убрал его в карман шорт.
— Вообще-то моя фамилия Мицкан, — сказала Лиза.
— Очень приятно. А моя Григорьев.
Лиза помолчала. «Руслан Григорьев, — примерила она про себя. — Красиво. Так много „р“. Поэтому он и рычит все время».
— А Оля — это кто? — спросила Лиза.
— А? А, это бабушка моя.
— А почему Оля? Не родная, что ли?
— Сама ты не родная! Просто так… ну, принято у нас. Я и деда по имени зову, и маму с папой иногда.
Лиза смотрела на него во все глаза, даже про дождь забыла. Потом хмыкнула:
— Ничего себе… как на Западе. Сейчас это модно, да?
— Ничего не модно! — вспыхнул Руслан. — Просто… ну, так у нас. Мама своих родителей тоже по имени называет.
— А моя мама к своим — на «вы».
— Да ладно!
— Серьезно, — улыбнулась Лиза. — В корейских семьях так принято. У нас бабушка кореянка.
— Кореянка? Прямо вот из настоящей Кореи?
Лиза засмеялась.
— Да нет… ну, то есть когда-то давно — да. Но бабушка уже в Казахстане родилась, когда их депортировали из Приморского края. Она даже корейского языка не знает. Ну, отдельные слова только помнит. Ну и традиции некоторые. На «вы» вот…
— Ничего себе… как к чужим.
— Совсем нет! Нисколечко! У них очень хорошие отношения!
— А ты? Тоже на «вы» к своим?
— Неа, папа не захотел. Он как ты: не могу так, будто чужие… Но на самом деле у корейцев просто очень развито почитание старших. Я работу по истории писала про это.
— У нас вроде тоже… уважают. Не только старших, всех. Не знаю, просто так сложилось.
— Рус…
— Что?
— А вдруг нам ночевать здесь придется?
Руслан посмотрел на Лизу: она обхватила себя руками, переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться, и ему стало не по себе. А если правда?
— Нет, ты что, скоро дождь кончится и вода спадет, вот увидишь. Слушай, ты вся вымокла…
— Ты тоже.
— Надо какое-то укрытие найти.
Они огляделись. Деревья потемнели от дождя. Мокрая листва и трава блестели даже в сером свете пасмурного дня.
— Рус, мы, когда в прошлом году здесь были, видели, тополь один ветром повалило, вырвало с корнем и там как пещера получилась. Это надо вглубь пройти, по тропинке.
— Давай, только велики пока здесь оставим.
Лиза кивнула. Легко так Рус чужими великами распоряжается! А кстати…
— Рус! А почему ты сказал, что этот велосипед вообще-то твой?
— Потому что мой.
Он стал пристраивать велосипед понадежнее, прислонил к дереву, покачал, зарывая колеса в песок. А потом сразу пошел вперед по тропинке, даже не оглянулся на Лизу, и спина у него была такая неподвижная. Ничего не выражающая спина. Лизе хотелось заглянуть ему в лицо, но не будешь же перебегать и смотреть, что там на лице написано.
— Оля… бабушка то есть, — хмыкнул он, и Лиза смешливо фыркнула, — его твоим отдала.
— Почему?!
— Ну… ей не нравится, что я на нем езжу.
