бристольскими купцами на корабле «Кристофер»{364}. Нужно заметить, что отношения бристольских и итальянских купцов были достаточно сложными. Генуэзцы и венецианцы стремились монополизировать внешнюю торговлю Англии не только с Италией, но и с другими странами Средиземноморья. Например, торговля Саутгемптона и Лондона с Испанией в значительной мере сосредотачивалась в руках итальянцев. В Бристоле положение было иным — здесь англичане и испанцы полностью контролировали торговлю, иногда даже действуя совместно.
Стремление итальянцев играть посредническую роль в торговле английских городов с другими государствами, особенно с Испанией, вызывало со стороны бристольских купцов ответные действия, иногда напоминавшие разбой. В петиции на имя лорда-канцлера генуэзский купец Николо де Бригнали жаловался, что корабль, который он с другими генуэзскими купцами нагрузил в Испании вином, маслом и другими товарами для Саутгемптона и Лондона, 22 марта 1476 г. был доставлен в Бристоль, где жалобщик не может добиться правосудия{365}. Думается, что подобные действия бристольских купцов осложняли их отношения не только с итальянцами, но и с купцами Лондона и Саутгемптона, которые ожидали указанные товары. Правда, нужно отметить, что итальянцы тоже не очень стесняли себя в действиях, когда стремились защитить свою монополию на торговлю в Средиземном море — достаточно вспомнить пиратский захват генуэзцами кораблей Роберта Стерми.
Еще теснее, чем с Саутгемптоном, была связь Бристоля с Лондоном. Путешествие туда верхом занимало меньше трех дней, поэтому купцы обоих городов или их посыльные постоянно курсировали по дороге на Чиппенем и Ньюбери. Как отмечалось, часть импортированного вина бристольцы отсылали в столицу. Кроме того, некоторые бристольские торговцы отправляли в Лондон сукно для продажи его ганзейцам. Например, в 80-е гг. XV в. Алиса Ричардс и красильщик Джон Хенлоу продавали широкое сукно в Лондоне купцам из стран, «лежащих к востоку от Англии». И это не были случайные поставки, т.к. Джон Хенлоу имел в Лондоне своего фактора{366}.
Часто бристольские купцы использовали лондонские корабли во внешней торговле. В июле 1391 г. корабль из Лондона был нагружен в Бристоле сукном для отправки в Ирландию, в сентябре 1461 г. два лондонских корабля — «Мария» и «Кристофер» — загрузились сукном для отправки в Бордо, в январе 1480 г. лондонский корабль «Джордж» доставил в Бристоль из Севильи 14 бочек белой пробки{367}. Возможно, торговлю на этих кораблях вели лондонские купцы, но, вероятно, бристольцы их просто фрахтовали. Так, 5 февраля 1437 г. Ричард Форстер, купец из Бристоля, получил лицензию на корабль, который в тот момент находился в Лондоне{368}.
Лондонские торговцы торговали через Бристоль, о чем свидетельствуют торговые лицензии. В декабре 1453 г. в «Большой Красной Книге» зарегистрирована лицензия, пожалованная Уильяму Керуиру для плавания в Аквитанию и обратно{369}. Иногда бристольские и лондонские купцы торговали совместно. Так, 21 июня 1434 г. совместное охранное свидетельство на испанский корабль получили Дэвид Селли, купец из Лондона, и Уолтер Пауэр, купец из Бристоля. В марте 1439 г. лицензию на отправку корабля «Катерина» в Исландию получили Стивен Форстер, Уильям Кэнинджес и Джордан Спринг{370}. Стивен Форстер, рыботорговец из Лондона, по предположению Э. Кэрус-Уилсон владел совместно с Уильямом Кэнинджесом кораблями «Мэри Редклиф» и «Катерина». Примечательно, что он назвал Уильяма Кэнинджеса в числе своих душеприказчиков и оставил щедрые пожертвования различным бристольским церквям. В его доме в Лондоне умер один из сыновей Кэнинджеса{371}.
В 1479 г. Джон Банистер из Лондона совместно с бристольскими торговцами импортировал вино из Бордо{372} . М.М. Яброва пишет о двух купцах — Ричарде Хэдоне из Бристоля и Джоне Джейрстенте, лондонском бакалейщике, создавших торговое объединение по типу комменды{373}.
О тесных деловых связях между купцами двух городов говорит большое количество денежных обязательств и финансовых расчетов. В 1390 г. лондонские торговцы выдали заём с целью оплаты лоцманских сборов бристольским купцам, которые доставляли фиги из Сэндвича в Лондон{374}. Фиги в зимние месяцы постоянно привозились из Испании и Португалии, поэтому участие в этом деле бристольцев вполне естественно.
Большинство сведений о финансовых сделках дошло до нас благодаря судебным тяжбам, ибо если долг возвращался вовремя, то у нас мало надежды узнать о нем. Интересный материал о связях бристольских и лондонских купцов содержится в письмах лондонских мэров, адресованных мэрам и общинам разных городов. В ноябре 1350 г. мэр, олдермены и общины Лондона направили письмо мэру и общинам Бристоля в связи с жалобой Симона Франкиса. Названный Симон жаловался на то, что его товары и движимое имущество, а также шерсть Эндрю Обри, тоже жителя Лондона, были захвачены из-за тяжбы с Никласом Доббинсоном и Томасом Рестелейем, бюргерами Бристоля, по поводу 100 золотых крон[16], отправленных Томасу Франкису, агенту Симона Франкиса. Мэр Лондона заверяет мэра Бристоля в том, что Томас не был агентом Симона ни во время займа, ни до того, поэтому несправедливо, что отвечать за долг своими товарами должны Симон и Эндрю Обри{375}.
Во втором письме от 15 января 1351 г. по этому же поводу имеются интересные уточнения. Выясняется: шерсть Эндрю Обри была захвачена в Уэльсе, и мэр Лондона отмечает, что Уэльс находится в пределах юрисдикции бристольского мэра{376}. Во-первых, это показывает границы территорий, на которые распространялось влияние Бристоля. Во-вторых, позволяет предположить, что из-за уэльской шерсти между лондонскими и бристольскими торговцами возникало соперничество. И, в-третьих, сам факт передачи 100 золотых крон мнимому агенту Симона Франкиса свидетельствует о каких-то совместных финансовых и торговых делах между лондонцами и бристольцами.
Из второго письма становится ясно, что в обеспечение долга были не только конфискованы шерсть и другие товары в Англии, но также захвачено
