Для расследования дела в Бристоль были направлены четыре человека во главе с Томасом Баркли в качестве королевских судей, которые подтвердили права опальных “majores” и признали действия горожан противозаконными. Результатом такого решения стало восстание горожан, в ходе которого 20 человек было убито, а королевские судьи спасались бегством. На судебном заседании в Глостере зачинщиками беспорядков признали 80 человек, которые обязывались явиться в Глостер и дать объяснения. Поскольку вызванные не явились, они были объявлены вне закона, но и уцелевшие патриции вынужденно покинули город{864}.
В дело вмешался непосредственно король, который приказал восстановить изгнанных патрициев в правах и вернуть им имущество. Однако мэр, бейлифы и община проявили «удивительное неуважение» и не подчинились королевскому приказу, а руководители восстания отказались явиться в Вестминстер, чтобы держать ответ перед королем. В ответ на такое открытое неповиновение город был взят в королевскую руку, а его охрану поручили констеблю замка Бартоломью де Бэдлсмеру{865}. Он был уполномочен собирать все ренты, пошлины и другие доходы, вершить суд и распоряжаться городской тюрьмой.
Горожане и в этом случае отказались повиноваться: Джон ле Тавернер, Уильям де Клиф и Гилберт Покерел продолжали исполнять обязанности мэра и бейлифов, а распоряжения Бэдлсмера просто игнорировали. Более того, представители констебля замка были избиты и ранены, в городе возвели баррикады, замок осадили и предприняли несколько попыток его захватить. Свыше двух лет горожане и гарнизон замка поддерживали нерегулярные отношения с помощью самострелов и других метательных орудий.
В середине лета 1313 г. была предпринята попытка решить бристольскую проблему: шерифам Глостера, Сомерсета и Уилтшира отправили предписание набрать отряд в их графствах и привести город Бристоль к повиновению. Упомянутые шерифы собрали 20 тыс. человек, которыми командовал граф Глостер. Однако горожане не проявили особого страха. Вполне вероятно, они знали, что граф не будет применять чрезвычайных мер к городу, т.к. король нуждался во всех своих войсках для борьбы с шотландцами. В итоге граф снял осаду города, хотя ее предполагалось продолжать до весны 1314 г.
В 1316 г. король, учитывая предыдущую неудачу, приказал направить к нему в Вестминстер шестерых благоразумных граждан, чтобы они дали информацию о происшедшем. В результате расследования в Бристоль был направлен граф Пембрук (бывший вместе с графами Ланкастером и Уориком лидером баронской оппозиции), который сообщил, что король готов простить бристольцев, если они подчинятся закону и выдадут виновных лиц. Ответ, который дала община, показывает, что смирения у бристольцев не прибавилось: «…Если наш господин король уменьшит те подати, которые были наложены на нас, если он пожалует нам жизнь, безопасность, ренты и земли, мы будем повиноваться ему, как нашему господину, и делать то, что он прикажет. Иначе мы продолжим то, что начали, и будем отстаивать наши свободы и привилегии даже под угрозой смерти (libertates et privilegia nostra usque ad mortem defendemus)»{866}. После такого ответа король решил, что пора принимать строгие меры. Город вновь был осажден, Морис Баркли отрезал его от моря, в то время как констебль бристольского замка делал попытки атаковать на суше. В течение нескольких дней горожане сопротивлялись, но после того, как осадными орудиями были разрушены крепостные стены, 28 декабря 1316 г. восстание пресекли.
Поразительно, но после подавления беспорядков не последовало серьезных репрессий. Джон ле Тавернер, его сын Томас и Роберт Мартин, признанные руководителями восстания, были объявлены вне закона. Но и они в октябре 1321 г. получили прощение{867} . В феврале 1322 г. король распорядился вернуть им, по мере возможности, земли и имущество. Показательно, что на выборах 1322 г. Джон ле Тавернер и Дж. Франсес-младший, один из его сторонников, были избраны членами парламента от Бристоля{868} .
Общине города прощение даровали сразу, поскольку «такое множество людей не может быть наказано», но за него пришлось заплатить по тем временам огромную сумму — 4 тыс. фунтов{869}.
И позднее городские власти не всегда следовали королевским предписаниям. Например, нуждавшийся в деньгах Эдуард III, вопреки прежним ограничениям прав иностранных купцов в 1343 г. позволил им оставаться в Англии дольше 40 дней, в 1351 г. предоставил право вести розничную торговлю, а в 1355 г. разрешил торговать с любыми англичанами. Однако в Бристоле в 1346 г. городской совет запретил иностранцам заниматься розничной торговлей сукном, а в 1351 г. в противовес общеанглийскому постановлению подтвердил все прежние ограничения, налагавшиеся на торговлю иностранцев{870}.
Да и отдельные богатые купцы позволяли себе не обращать внимания на королевские предписания. Не касаясь в данном случае торговых нарушений, можно упомянуть отказы богатейших купцов являться на торговые ассамблеи, с помощью которых король пытался нарушить право парламента вотировать налоги, несмотря на поименные списки тех, кого Эдуард III желал видеть в указанных собраниях.
Политическая линия наиболее значительных городов определялась позицией крупного купечества, которое занимало господствующее положение в городской администрации. Эта же часть купечества представляла города в парламенте и на торговых ассамблеях. Очень большую роль в позиции городов играли политические пристрастия влиятельных горожан. Например, один из самых выдающихся купцов XV в. Уильям Кэнинджес-младший прослыл ярым ланкастерцем. Будучи в разные годы бейлифом, шерифом и мэром Бристоля, он использовал свое влияние на городской совет, чтобы оказать противодействие Йоркской партии. В результате в 1450 г. по его инициативе из 15 фунтов из городской казны 15 ф. ушло на укрепление стен и 40 ф. — на приобретение вооружения и материалов, «необходимых для обороны названного города»{871}, подразумевается — от
