туда можно добраться благополучно, но возвращение домой может осложниться, т.к. если наши вооруженные люди захватят фландрские рыболовные суда, что, как я слышал, они собираются сделать, то тогда многих англичан задержат во Фландрии»{980}. Как выясняется из следующего письма, то, чего опасался Уильям Сели, действительно произошло — англичане захватили фландрских рыбаков. В ответ в Остенде и других местах были захвачены английские суда с товарами, и английское мореплавание у берегов Нидерландов оказалось под запретом {981}. Налаживавшиеся десятилетиями торговые связи между купцами были разрушены. В декабре 1487 г. тот же Уильям Сели отмечал: «…Во Фландрии теперь неспокойно, мира нет, все гарантии безопасности, которые давались до этого дня, отменены <…> Теперь нет человека, который осмелился бы рисковать во Фландрии…»{982}. Общие гарантии мира давались лишь тем купцам, которые привозили продовольствие, причем независимо от того, из какой страны они прибывали.
Положение осложнялось тем, что в 1487 г. возобновились открытые военные действия между французскими войсками и Максимилианом. Борьба шла с переменным успехом — то римскому королю удавалось освободить некоторые свои города, то французская армия одерживала победы. Дело доходило до того, что под угрозой захвата оказался Гент. В октябре 1487 г. Уильям Сели писал брату: «Сэр, большая тревога в Генте; руководство города бежало в Брюгге. Опасаюсь, что Гент вскоре будет французским»{983}. Передвигаться по стране было очень опасно — неизвестно, с какой стороны следовало ждать нападения. Эта тревога и неопределенность отразилась в словах Уильяма Сели: «Я впервые с такой опасностью для жизни проезжал через Фландрию»{984}.
Воспользовавшись благоприятным моментом, Гент и некоторые другие города решили вернуть себе средневековые вольности, отнятые у них еще герцогом Филиппом Добрым. Первыми восстание против Максимилиана подняли гентцы, которым французский король предложил провозгласить республику под патронажем Франции. Руководители повстанцев намеревались направить в Брабант, Голландию и Зеландию послов с предложением прислать в Брюгге своих представителей для выработки общего решения. Уильям Сели, сообщая об этом, отметил: «И они заявили, что снова сбросят цепи»{985}. Английский купец выражает надежду, что Максимилиан сможет покорить восставшую Фландрию и пожалует английскому королю то, о чем так долго шли переговоры. Это было жизненно важно для купцов — обстановка в стране была совершенно неподходящей для торговли: «Здесь идет большая война между Гентом и королем Римским, — писал Уильям Сели из Кале, — и отсюда никто не может отправиться на ярмарку, поскольку по пути из Гента их захватят в плен, как уже случалось прежде с некоторыми ганзейцами и кёльнцами. Посему никто не решается посещать эти места, и даже теперь, в хороший сезон, сюда не прибывают иноземные купцы»{986}.
Нуждаясь в деньгах для войны с Францией, Максимилиан в начале 1488 г. созвал в Брюгте Генеральные Штаты. Однако не только не получил денег, но оказался в плену у горожан. Как это могло сказаться на англо-фламандской торговле? Уильям Сели в феврале 1488 г. писал: «Сезон ныне в Брюгте такой, что ни у кого нет товаров на продажу. В течение 8 дней ворота Брюгге были закрыты, и ни один человек не входил в город и не выходил из него, и даже после [2 февраля] все жители Брюгге оставались при оружии и держали под охраной рыночное место. Они задержали короля Римского, отогнав от него всех его людей, и заключили его под стражу»{987}. Положением Максимилиана был обеспокоен и английский король Генрих VII, опасавшийся потерять связи с фландрскими городами, если они попадут под контроль Франции. Пленение законного монарха вызвало тревогу и у римского папы, королей Испании и Португалии. С помощью войск Швабского союза восстание фландрских городов против короля Римского подавили. В феврале 1489 г. Генрих VII заключил с Максимилианом мир{988}. Но до нормализации отношений между Англией и Бургундией было еще далеко.
Несмотря на то, что между английским королем и Максимилианом Габсбургом был подписан мирный договор, почти все враги Генриха VII находили самый теплый прием и поддержку у вдовы Карла Смелого (и сестры Эдуарда IV) Маргариты Йоркской. Например, пользуясь финансовой поддержкой бургундцев и французского короля Карла VIII, Перкин Уорбек, присвоивший себе имя младшего сына Эдуарда IV — Ричарда, несколько раз пытался вторгаться в Англию. После того как Генрих VII заключил в ноябре 1492 г. мирный договор с Карлом VIII, Перкин Уорбек перебрался ко двору Маргариты Йоркской. Генрих VII ответил тем, что изгнал фламандцев из Англии и запретил торговлю с Фландрией. Эрцгерцог Филипп отреагировал изгнанием английских купцов из Фландрии{989}. И торговля между Англией и Фландрией почти прекратилась.
Правда, под давлением своих купцов Филипп Красивый и Генрих VII в феврале 1496 г. заключили договор, предусматривавший восстановление торговых отношений между Англией и Фландрией. По этому договору английские купцы могли беспрепятственно ввозить сукно в Нидерланды. К слову сказать, это стало одной из причин упадка фламандского сукноделия, ускоренного в XVI в. борьбой с Испанией. Но и для английских купцов, специализировавшихся на торговле шерстью с Нидерландами, дни процветания ушли в прошлое.
Несмотря на изменившуюся обстановку, нидерландские провинции и в последующие десятилетия активно участвовали в европейской политике. В XVI в., входя в состав владений-Габсбургов, бывшие земли бургундских герцогов неоднократно становились плацдармом для нападения на Францию. И хотя торговый обмен между Фландрией и Англией не был таким активным, как в XV в., Нидерланды и в XVI в. продолжали оставаться объектом экономических и политических интересов Англии.
