Лицо его было напряжено: Йонва, прежде доброжелательный, постоянно благодаривший за спасение, казалось, теперь словно сторонился членов отряда. Они отошли далеко, и Тео не слышал голосов. Он только видел, как Раду смотрел на Йонву – слегка с отвращением, слегка с волнением. Он был выше, но сейчас, стоя перед Путеводителем, как-то съежился. Потом стрельнул глазами в сторону Теодора – и Тео отвернулся.
Он сделал пару шагов к реке, и вдруг ему послышалось… Да, точно. Вскрик Сайды! Послышалось? Может, просто вода шумит? Или нет?
«Санда же говорила, что за ней продолжает охотиться стихия воды! А вдруг?..»
Просьба не ходить за девушкой вылетела из головы, будто ее ветром сдуло, и Тео, прыгая по камням, поспешил к соседней пещере и вдруг наскочил на девушку, как раз выходящую из-за поворота. Санда вскрикнула.
– Ты… ты чего? – спросил он.
Девушку будто усадили на иголки – она так и подпрыгивала от волнения. Вот и сейчас дернулась и сжала пальцы в кулак.
– А ты чего?
– Я… все нормально? Ты вроде кричала.
– Да, там… – Санда оглянулась и нервно дернула плечами. – Такой паук жирный ползал… Брр!
Тео вытянул шею и заглянул в соседнюю пещеру. Совсем рядом тихо журчал водопадик, но ему почудилось, что кроме звуков воды он различил еще и шаги по камням. Совсем рядом, за поворотом. Он хотел было двинуться туда, но Санда встала у него на пути.
– Тео, что происходит? Объясни мне, что произошло между тобой и Раду?
Настойчивость Санды заставила Тео отвлечься от разглядывания пещеры.
– Ты правда напал на него?
Теодор опешил. Санда же все стояла, сжав кулаки и закусив нижнюю губу.
– Я не…
«Вообще-то ты действительно напал первым», – сказал он себе. И тут же возразил: «Но Ворона вытащил нож!»
Теодор еще раз пересказал то, что произошло на уступе, под которым они сейчас стояли. Санда слушала, хмурилась и кусала губу так, что, казалось, еще чуть-чуть, и выступит кровь.
– Это правда, Санда. Я видел все своими глазами!
– Тео, я… Послушай! Раду – мой друг. Я знаю его всю жизнь. Он немножко балбес, и вообще в его прошлом было всякое…
– Всякое? Это что же, например?
– Ну, он не такой, как я. Из другой семьи… В общем, он вырос в бедном квартале. Любит подраться, задирает всех своими шуточками – иногда это жутко бесит. Ругается, хотя от этого я его почти отучила. И вообще он всегда делает вид, что такой весь из себя наплевательский. Но это не так. Он совсем другой внутри, и я знаю! Раду – мой лучший друг. Про тебя, знаешь ли, тоже можно подумать всякое…
– Про меня? В смысле?
– Ну, ты мрачный, сам знаешь. А иногда… ну очень мрачный. Даже пугаешь. Но это ничего не значит! Я знаю, что ты, как и Раду, – настоящий друг. И, Тео, я освободила Раду – с вашей помощью, конечно. С твоей! И я очень – слышишь? – благодарна ребятам и тебе за все! Мне осталось лишь освободить отца, и… – Девушка нахмурилась. – Тео, тот, кто стащил четки Йонвы, просто идиот! Хотя мне кажется, он сам их по дороге потерял…
–
– Ну, не знаю! – вскипела Санда. – Да и вообще мы сейчас не о том. Мне не нравится, что ты выступаешь против Раду!
– Может, он хочет… – Тео вдруг пришла мысль, – хочет отомстить?
– Отомстить? Йонве? За что?
– Ну, они же вместе сидели в тюрьме. Может, каким-то образом пересекались… и что-то случилось. А может, Ворона просто головой поехал. Ты видела, какие там типы сидели? Они же ненормальные!
– Тео, – тихо сказала Санда, – с тобой все в порядке?
– В смысле?
– Ну… – Она замялась, делая виноватое лицо. – Ты не чувствуешь себя… хм… странно?
«Странно?! О чем она? Неужели подозревает, что это я украл четки и вообще напал на Раду специально?!»
– Со мной. Все. Нормально, – отчеканил Теодор.
– Ну, хорошо, хорошо. Просто… ты же говорил… – Санда покраснела, опасно коснувшись сцены с поцелуем, – говорил про тень…
– Нет, – отрезал Тео. – Со мной теперь все нормально.
– Ну… Тогда ладно.
Девушка помялась, махнула рукой и направилась к лодкам.
«Не поверила», – холодно подумал Тео. Какое-то время глядел в пустоту, потом обернулся. Санда шагала, словно оловянный солдатик, сжав кулаки, и вдруг Тео почудилось, что в ее пальцах что-то белеет. Этот проблеск резанул по сердцу, точно острый лист бумаги. Тео вздрогнул и сморгнул. Но он не
