настоящей «кузницей кадров» для других войн бывшего СССР.
Будни молодой республики
Корни этого конфликта восходят к периоду становления Советского Союза. Во время Гражданской войны Румыния оккупировала Бессарабию, однако левобережье Днестра вошло в состав социалистической Украины на правах молдавской автономии. Впоследствии, после присоединения Бессарабии к СССР и окончания Великой Отечественной войны, две части республики развивались неравномерно. На Приднестровье — двухсоткилометровую полосу земли вдоль реки — приходилось всего 13 % территории и 17 % населения, но при этом до 40 % ВВП Молдавии. Кроме того, Приднестровье активнее заселялось славянами — русскими и украинцами. В итоге к концу 80-х годов в Молдавии сложился район, сильно отличавшийся от остальной республики сразу в нескольких отношениях. Население республики в целом составляли собственно молдаване (65 % граждан), кроме них на ее территории проживало 14 % украинцев и 13 % русских, еще около 8 % были представлены другими национальностями, в частности гагаузами. Однако в Приднестровье большинство населения составляли как раз славяне, а не молдаване, и это была в первую очередь промышленная зона, индустриальные объекты концентрировались здесь куда плотнее, чем в остальной республике. Наконец, речью своей приднестровцы также отличались от румыноязычных молдаван. То есть после развала СССР Молдова стала республикой не просто этнически неоднородной, а такой, где национальные меньшинства проживали компактно, разговаривали на других языках и вели ощутимо иной образ жизни. Однако никаких выводов из этого обстоятельства в Кишиневе не сделали.
Конец 80-х — это момент взлета молдавского национализма. Первоначально сепаратисты объединялись в разнообразные кружки, вплоть до литературно-музыкальных клубов. Абсолютное большинство местной интеллигенции и политической элиты поддержало планы отделения от СССР. Более того, речь шла не только о создании нового государства, но и о его присоединении к Румынии. Нельзя сказать, что унионистов[10] единодушно поддержали, но на теме молдавского национализма сходилось большинство политиков, имевших хоть какую-то внятно оформленную политическую позицию.
Во главе процесса отпадения Молдавии встала, как обычно, местная интеллигенция. Так, Народный фронт Молдавии, наиболее мощное из национальных политических движений, возглавлял писатель Ион Хадыркэ. Националисты всех мастей обладали фактической монополией на информацию, что и позволило им быстро и довольно безболезненно взять власть. В 1990 году в результате выборов в Верховный Совет Молдавии сторонники НФМ получили 25 % мандатов. Однако радикализация политической повестки началась еще раньше. Так, еще к 1988 году относится «Письмо 66» — коллективное обращение молдавской интеллигенции к властям республики, требовавшее перехода молдавского языка на латиницу и закрепления его доминирующего положения.
Кроме вопроса об объединении с Румынией, камнем преткновения стала и проблема языка. Проект «языкового» закона предусматривал уголовную ответственность за употребление в официальном общении каких-либо языков, кроме молдавского. Риторика сторонников Народного фронта Молдавии становилась жестче день ото дня, выходя далеко за пределы лингвистических вопросов. В печати начали появляться лозунги вроде «Русских за Днестр, евреев в Днестр!» и классическое «Чемодан — вокзал — Россия!» В августе 1989 года в Верховном Совете Молдавии обсуждался закон о придании молдавскому языку статуса «единственного государственного». 1 сентября соответствующий закон был принят. Рациональные мотивы действий Верховного Совета понять крайне сложно. С точки зрения немолдавского населения республики, принятие этого закона выглядело — и было — беспардонным поражением в правах. Однако, судя по всему, лидеры новой Молдовы просто игнорировали вероятные последствия своего решения. Их способности к диалогу исчерпывались лозунгом «Кто не с нами, тот против нас».
В Кишиневе проходили многотысячные митинги в поддержку «языкового» закона, в Приднестровье — массовые забастовки в знак протеста. Забастовки шли под руководством Объединенного Совета трудовых коллективов. ОСТК впервые собрался 11 августа 1989 года, и поначалу протестующие группировались вокруг него. Более того, советы трудовых коллективов начали стихийно собираться по всему Приднестровью, под крылом основного Совета в Тирасполе. В общей сложности в забастовках участвовало до 100 тысяч человек, что для небольшого Приднестровья[11] просто безумная цифра. Однако в Кишиневе так и не поняли, что перегнули палку. Интересно, что Горбачев пытался убедить забастовщиков вернуться к работе, но на его уговоры никто не поддался.
Страна быстро шла к полной независимости: 23 июня 1990 года Молдавия заявила о собственном суверенитете, пока еще в рамках СССР. Тем временем один из лидеров новой Молдавии, Мирча Друк — первый премьер-министр страны — дал примечательное интервью, в котором заявил о русских и прочих национальных меньшинствах:
«Они мне напоминают ОАСовцев в Алжире или белое меньшинство в Южной Африке. Эти люди сами должны понять, что происходит, и считать за честь здесь жить и работать… Мой им совет: не играть с огнем. Мы не хотим ливанизации Молдовы и бейрутизации Кишинева. Молдаване готовы идти до последнего, но не отступить. Если они наших объяснений не примут, тогда будет Ольстер или Карабах… некоторые русскоязычные депутаты ведут себя
