Пожарный Вячеслав Чечельницкий рассказывал:
«Выезжали каждый день по несколько раз. Тушили квартиры, предприятия. Один из самых крупных пожаров произошел на элеваторе. От прямого попадания гранаты загорелись семечки подсолнечника. Мы тушили его всю ночь и целый день. Сначала поливали водой соседние банки. Когда их охладили, уже тушили горящий отсек, подавая воду в отверстие, через которое залетела граната. Элеватор тушили в несколько смен. Из-за угрозы взрыва ситуация была предельно опасной. Могла произойти большая техногенная катастрофа. Приехали даже пожарные из Кишинева».[21]
Тем не менее, несмотря на накал противостояния, лишь немногие солдаты действительно были фанатиками или озверевшими от крови маньяками. Серьезной проблемой молдавских вооруженных сил было отсутствие особого энтузиазма. Солдаты слабо понимали, зачем им умирать ради интересов политиканов, а о защите родных домов и речи не шло. Так что желающих лечь с гранатой под танк не находилось, а в тылу нарастало глухое недовольство бессмысленной бойней. Повстанцы и военные в абсолютном большинстве не питали друг к другу ненависти. Более того, зачастую это были даже не соседи, а родственники. Ситуации, когда на разных сторонах конфликта воевали братья или отец и сын, встречались сплошь и рядом.
Между тем битва за Бендеры наконец поставила вопрос о статусе российских военных. Ни для кого не было секретом, откуда берут технику приднестровцы, Мирча Снегур объявил даже, что Приднестровье — это зона, оккупированная Российской армией, а Россия ведет необъявленную войну против Молдовы. Впрочем, фронтовики никаких регулярных войск перед собой не видели. Комиссар молдавской полиции Бендер подполковник Гусляков только плечами пожимал:
«О какой агрессии 14-й армии речь? Я лично докладывал по телефону президенту Снегуру, что воинские части СНГ, расположенные в Бендерах, участия в боевых действиях не принимали, а у меня сведения, поверьте, достоверные».[22]
Тем временем и в Москве возобладали новые взгляды на предмет отношений с Молдовой и Приднестровьем.
Тяжкая поступь мира
23 июня, в разгар боев у Бендер, произошло одно из важнейших событий войны: в Тирасполь приехал генерал-майор Александр Лебедь. Первоначально он явился с инспекционной поездкой под псевдонимом (не мудрствуя лукаво) — «полковник Гусев». Москву беспокоили сразу несколько обстоятельств. Во-первых, в любом случае следовало остановить кровопролитие. Во-вторых, требовалось обеспечить сохранность военного имущества Российской армии, защитить солдат и офицеров и их семьи и спокойно вывезти свое имущество домой. Наконец, возник вопрос об управляемости 14-й армией как таковой: уже начался стихийный переход офицеров и солдат на сторону ПМР, склады растаскивались, армия вышла из повиновения.
Ознакомившись с обстановкой на месте, 27 июня Лебедь позвонил в Москву и сообщил Грачеву, что генерал Неткачев не соответствует должности. К тому моменту командующий армией фактически потерял контроль не только над обстановкой в Приднестровье, но и над собственными частями, так что с оргвыводами по поводу Неткачева трудно не согласиться. Неткачев был отозван, и «полковник Гусев» объявил о том, кем он является, и принял командование на себя. Лебедь озаботился и снабжением своей новой армии: одним из первых его запросов у Москвы стали запчасти, дополнительное вооружение и оборудование. Из состава сухопутных войск РФ в Приднестровье начали отправляться «отпускники», главным образом в артиллерийские части.
Во главе с новым командующим 14-я армия перешла к явной поддержке ополчения ПМР. Одной из первых операций армии при Лебеде стало уничтожение самолета ВВС Молдовы. Молдаване вторично попытались разбомбить мост в Бендерах, но на этот раз самолет сбили зенитной ракетой российских войск. В инциденте с молдавским МиГ-29 опять проявились классические проблемы Российской армии 90-х годов. Армия Лебедя, как и прочие, содержала массу кадрированных частей, и из пяти батарей зенитного полка удалось укомплектовать людьми только одну. Ракетные установки, передвижной пункт управления, транспортно-заряжающие машины и «технички» для обслуживания пришлось собирать со всего полка. Как бы то ни было, батарею получилось привести в боеготовность, и рано утром 26 июня по команде полковника Добрянского, начальника ПВО армии, «Оса» двумя ракетами сбила злосчастный МиГ на трехкилометровой высоте. Этого хватило: подавить оборону Приднестровья ударами с воздуха молдаване больше не пытались.
Лебедь намеревался не убедить, но принудить Молдову к мирным переговорам. Своих людей он настраивал на решительные действия. Характерна реплика нового командарма, обращенная к одному из офицеров:
«Даже если я тебе прикажу немедленно прекратить огонь, ты ещё должен работать как минимум 40 минут, невзирая ни на какие мои приказы».
