центров, отправляли через них запросы на выдачу крупных сумм для проведения фиктивной финансовой операции, получали деньги — и растворялись в неведомой дали. Поскольку сверка финансовых документов совершалась лишь раз в несколько недель, к моменту, когда выяснялось, что совершено мошенничество, ни фирмы, получившей деньги, ни ее работников уже было не отыскать. Таким способом Дудаев и отряды его сподвижников обогатились на миллиарды долларов.
Бывший советский генерал не был единоличным властителем Чечни. В республике росли отряды более мелких полевых командиров, которые добывали деньги не столь сложными способами. Так, классическим источником дохода стали налеты на поезда, идущие через республику. Милиционер, охранявший составы, описал технологию процесса:
«На рельсы подкладывалось нечто, что можно увидеть с большого расстояния, вроде туши коровы. По правилам, машинист просто обязан остановить поезд, чтобы избежать столкновения. Это и было нужно бандитам. Остальное происходило как в кино. Грабили в основном лиц славянской национальности».[87]
Малочисленные милицейские отряды мало что могли противопоставить лезущим на поезда превосходно вооруженным бандам. Кроме налетов на поезда, захватывались с целью получения выкупа автобусы, в республике печатали фальшивые деньги, совершались разбойные налеты за пределами Чечни. А также беззастенчиво грабилась и избивалась самая беззащитная категория жителей республики — русские.
До прихода Дудаева к власти русские в Чечне были в основном представлены специалистами — хорошо образованными и соответственно хорошо оплачиваемыми. В северных районах республики жило много крестьян — потомков казаков. С началом 90-х годов против них развязали настоящий террор. Милиция фактически не исполняла свои обязанности, и люди оказались под угрозой не какого-то целенаправленного геноцида, а обычных уголовных банд.
В селах Северной Чечни самостоятельно вели учет преступлений:
«Станица Дубовская: Латышев Александр Григорьевич… украден сын, отдан за выкуп…
Станица Шелковская: Лысенко Евгений, зверски избит, умер. Орлянский Саша… застрелен. Геврасевы, супруги и трехлетняя внучка, убиты в своем доме. Долгополов Николай Павлович, избили, бросили в дом гранату. Гринько Михаил, избит на площади, находится в тяжелом состоянии.
Станица Червленная: Еремин Георгий Максимович, застрелен в своем доме. Думанаев Владимир Владимирович, пропал вместе с автомашиной, найден в Тереке с огнестрельным ранением и переломами рук и ног. Лукьянцев Анатолий Петрович, Пятов Александр Ефимович, оба закрыты в вагоне и сожжены. Муратиди Георгий Стефанович, главный врач, убит ножом. Маллаев Виктор Капитонович, пред. церковной общины, член правления стариков Терского казачьего войска, расстрелян в своем доме. Богдашкина Анна Петровна, ветеран ВОВ, ограблена. Дикой Иван Семенович, ранен в шею, ограблен.
Станица Старогладовская: Апаренко Зинаида, изнасилована, зверски замучена, надругались над телом. Иничкин Николай Евгеньевич, застрелен в своем доме. Жариков Матвей Савельевич, ранен автоматной очередью».[88]
Городских жителей целенаправленно терроризировали, отнимая жилье. Людей избивали и грабили прямо на улицах. Чаще всего это заканчивалось тем, что очередная семья за бесценок продавала или просто бросала квартиру и уезжала в Россию. В Грозный и другие города на освободившиеся места массово въезжали селяне, которые фактически чаще всего и оказывались грабителями и вымогателями. «Мы превратились в жителей резервации», — горестно писал один из русских жителей республики.
Сергей Максудов[89] определял число убитых в результате этнической чистки в 4–8 тысяч человек, Министерство по делам национальностей — в 21 тысячу. Никаких расследований этих преступлений не велось. Не велась даже их фиксация.
Беженцы приезжали в Россию — и обнаруживали, что не нужны никому. Практически никакой помощи беглецам государство не оказывало. Денежные компенсации им начали выплачиваться только в 1999 году, и то в совершенно недостаточном объеме. К тому моменту многие беженцы уже по шесть-семь лет мыкались где придется без своего угла. В истории современной России едва ли найдется пример большего стыда и срама.
Между тем в Чечне продолжалась борьба за власть. Значительная часть населения республики не поддерживала воцарившуюся анархию. Революция — это сто тысяч вакансий, но и в таких условиях оставались люди, которые хотели бы спокойствия, социальных гарантий, образования для своих детей и пенсий для своих родителей. В республике просто уже не осталось достойной, оформленной по закону работы, и это создавало изрядное социальное напряжение. Захват парламента и дефенестрация[90] депутатов не выглядели законным способом смены власти. 15 апреля в Грозном начался бессрочный митинг, основные требования которого состояли в приведении политической системы к каким-то нормам цивилизации, выплате пенсий и пособий и восстановлении порядка.
Однако уже в июне митинг был разогнан с применением вооруженной силы. Оказавших сопротивление перебили огнем БТР и тяжелой бронетехники. Десятки оппозиционеров погибли, после чего Дудаев укрепился в Грозном, а оппозиция под руководством Умара Автурханова — главы Надтеречного района
