— Да, меня это озадачивает, — промолвила госпожа Смит. — И тебя тоже должно озадачить. Я бы предположила, что ему понадобится гораздо больше времени. Уж всяко не два года. Либо он стал умнее — а, признаться, умничать ему особо нечем, мозгов-то нет, — либо что-то привлекло к тебе его внимание. Что-то — или, вероятнее, кто-то, наделённый магической силой. У тебя есть недоброжелатели среди ведьм?
— Совершенно точно нет, — заверила Тиффани. — А не осталось ли в живых хоть кого-нибудь из тех ведьм, которые его побеждали?
— Осталось, да.
— Я вот думаю — может быть, мне встретиться с кем-нибудь из них и спросить, как им это удалось?
— Я же тебе объяснила, он — Лукавец. С какой стати ему дважды попадать в одну и ту же ловушку? Тебе придётся придумать свой собственный способ. Те, что тебя учили, на меньшее и не рассчитывают.
— Это, случайно, не очередное испытание какое-нибудь? — спросила Тиффани и тут же смутилась: до того неуклюже это прозвучало.
— Ты разве не помнишь, что постоянно твердит матушка Ветровоск? — промолвила госпожа Смит.
— «Всё, что с тобой происходит, на самом деле — испытание», — хором произнесли они, посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Раздалось тихое кудахтанье. Госпожа Смит приоткрыла дверь, в комнату вошла белая курочка, с любопытством огляделась по сторонам — и взорвалась. На её месте осталась луковица с мачтой и полным парусным вооружением.
— Извини, я-то надеялась, обойдётся, — посетовала госпожа Смит. Она вздохнула. — Боюсь, такое здесь постоянно происходит. Объект Движимости, видишь ли, не статичен. Вся магия перемешивается, обрывки одних заклинаний переплетаются с другими, и рождаются заклинания совершенно новые, которые прежде никому и в голову не приходили… словом, получается куча-мала. А она в случайном порядке порождает невесть что. Вот вчера, например, я нашла книгу о выращивании хризантем, отпечатанную медью по воде. Казалось бы, строчкам полагалось размазаться, но нет, книга каким-то образом держалась до тех пор, пока магия не иссякла.
— Не повезло курочке, — нервно заметила Тиффани.
— Ну, я могу гарантировать, что ещё две минуты назад курицей она не была, — утешила госпожа Смит, — а теперь ей, наверное, приятно побыть немного мореходным овощем. Понимаешь, почему я не задерживаюсь здесь надолго? Был у меня один неприятный случай с зубной щёткой, который я не скоро забуду. — Она приоткрыла дверь чуть шире, и Тиффани увидела путанку.
Путанку ни с чем не спутаешь[26]. Ну то есть в первый момент с каждым может случиться: Тиффани ненароком приняла её за груду мусора.
— Просто диву даёшься, что отыщется в карманах, когда ты на магической свалке, — невозмутимо заметила госпожа Смит.
Тиффани снова вытаращилась на гигантскую путанку.
— Это ведь лошадиный череп[27], да? А вон там — неужели ведро с головастиками?
— Ну да. Без чего-то живого не обойтись, верно?
Тиффани сощурилась.
— Но вот это — посох волшебника, так? А мне казалось, посох перестаёт работать, если за него берётся женщина!
Госпожа Смит улыбнулась.
— Ну, я-то владею своим посохом с колыбели. На нём даже отметины от молочных зубов есть, если знать, где искать. Это
Тиффани послушно сомкнула челюсти, но рот тут же открылся снова. До неё наконец дошло — причём путь был пройден немалый.
— Так вы — она, да? Вы наверняка она, вы она и есть! Эскарина Смит, правильно? Единственная женщина, ставшая волшебником!*
— Где-то внутри себя я думаю, что да, но это было так давно, и, знаешь, я никогда не чувствовала себя настоящим волшебником и поэтому не тревожилась о том, что другие скажут. В любом случае у меня был мой посох, и этого у меня не отнимешь. — Эскарина на мгновение замялась, но тут же продолжила: — Вот чему я научилась в Университете: быть собой, просто собой, и не беспокоиться на этот счёт. Это знание — само по себе незримый магический посох. Слушай, на самом-то деле, давай сменим тему. Не хочу ворошить прошлое.
— Простите, пожалуйста, — промолвила Тиффани. — Я просто не удержалась. Мне страшно жаль, если я ненароком пробудила страшные воспоминания.
Эскарина улыбнулась.
— О, страшные-то — не проблема! Вот с хорошими справиться куда труднее.
Путанка тихо щёлкнула. Эскарина встала и подошла к ней.
— Вот те на! Разумеется, прочесть путанку может только та ведьма, что её сделала, но ты ведь мне поверишь, если я скажу, что, судя по тому, как развернулся череп, и судя по положению игольницы относительно оси прялки, Лукавец очень близко. Прямо-таки над нами. Возможно, здешняя хаотичная магия сбивает его с толку, ему кажется, что ты везде — и нигде, так что он скоро уйдёт и попытается взять след в другом месте. И, как я уже упоминала, по пути он поест. Он заберётся в голову какому-нибудь идиоту, и на какую-нибудь старушку или девчонку, которая обвешалась опасными культовыми
