Личный состав БАО тоже представлял из себя целую армию, обеспечивавшую бесперебойную, четкую, планомерную работу боевых полков. Большое, очень большое количество солдат и офицеров личного состава батальонов было отмечено государственными наградами, полные цифры, к сожалению, привести здесь не имею возможности, так как награждение их от имени Президиума Верховного Совета проходило в основном в полковом, дивизионном и корпусном звене.
После того как начали публиковаться в журнале «Октябрь» мои воспоминания об АДД, я стал получать много, я бы сказал, неожиданно много писем от читателей, в том числе и от бывших воинов АДД. Вот что писал мне один из солдат батальона аэродромного обслуживания — Николай Петрович Голдобин, бывший секретарь комсомольской организации роты:
«…Я читал Ваши воспоминания об АДД, опубликованные в журнале „Октябрь“. Когда читал, то мысленно представил себе АДД и ее боевые дела в годы Великой Отечественной войны. Вы, видимо, не закончили свое повествование, а мне очень хочется, чтобы Вы написали несколько слов о солдатах БАО, ибо нельзя представить себе боевые полеты кораблей без той титанической работы, которую выполнял личный состав батальонов аэродромного обслуживания в обеспечении боевых заданий славных летчиков АДД.
…Вам известно, что БАО имел дело с огромной массой боеприпасов, в основном с бомбами от пятидесяти килограммов до одной тонны. Боекомплекты поступали к нам по нескольку десятков вагонов в день. Их надо было разгрузить, привести в надлежащий порядок, подвезти к стоянкам самолетов по три- четыре боекомплекта к каждому. При боях за Воронеж, Сталинград, на Курской дуге, на Ленинградском фронте мы, буквально физически обессиленные, без сна и отдыха, в любую погоду обеспечивали боевые вылеты кораблей. Особенно на Ленинградском фронте возвратившиеся с первого боевого вылета корабли прямо на старте заправлялись горючим и там же подвешивались бомбы. Автомашины из-за глубокого снега подвозили боекомплекты только до обочин аэродрома, дальше пройти они не могли. Бомбы выгружались прямо на снег, откуда на санках или лыжах по глубокому и рыхлому снегу солдаты возили на себе по одной двухсотпятидесятикилограммовой бомбе к самолетам. Иногда мы не управлялись, и тогда летчики, сбросив комбинезоны, тоже впрягалась в санки. Наш труд не пропал даром. В этот период осуществлялся первый из десяти сталинских ударов…
Под Сталинградом летчики делали по четыре боевых вылета, летая и ночью и днем. А что значит сделать четыре вылета за сутки зимой?! Сколько нужно бомб больших и малых, и все это делали солдаты БАО вручную.
Во время битвы на Курской дуге солдатам БАО 24 часов в сутки не хватало. Днем готовили самолеты, а ночью шли в боевое охранение. Только люди с железными нервами могли выдержать такое. Ночью немцы бомбили аэродром, разбрасывали мины, на этих минах могли подорваться возвращающиеся с боевого задания самолеты, и до их прихода нужно было очистить взлетную полосу от мин и засыпать воронки. Это делали опять-таки мы — солдаты и офицеры БАО.
В период массового изгнания фашистов из нашей Родины в 1944 году части АДД очень часто перебазировались на новые аэродромы. Первыми отправлялись туда бойцы и командиры БАО. Не успели как следует обосноваться, новая команда — вперед! Но что значит для АДД идти вперед? Это значит грузить и разгружать большое количество бомб, ГСМ, аэродромную технику. У нас не было героев, как получивших такую награду, но самоотверженными, стойкими, не считающимися с физической усталостью героями были все!
Вот один из многих примеров. В период Сталинградской битвы солдат Иван Ситовец стоял на заливке бензозаправщиков из железнодорожных цистерн. Заправленные автомашины ушли, а в это время давлением выбило рукав из бензоцистерны. Полился бензин. Стараясь заправить рукав обратно, Ситовец обливался горючим, но вставить шланг на место не мог. Тогда он закрыл цистерну своей спиной и стоял так до прихода автомашин. Шоферы помогли заправить рукав, и бензин был спасен. Ваня Ситовец получил большие ожоги, ведь это было зимой, однако медики спасли его. За свой самоотверженный поступок он был награжден медалью „За отвагу“.
Покидая аэродромы, фашисты на взлетных полосах оставляли мины, бомбы. Для обезвреживания мин и бомб был создан саперный взвод, в который входил и я… Около десяти человек погибли, обезвреживая их, в том числе и командир взвода лейтенант Ляпин.
Хотелось бы, чтобы Вы добрым словом отозвались и о работниках политотдела, партийных и комсомольских организаций.
Начальником политотдела дивизии был у нас полковник А. М. Мозговой. Это изумительной души человек. Его чуткость к солдатам, умение найти подход к ним создавало ему огромный авторитет. Секретарем парторганизации был В. М. Мещеряков. Его можно было днем и ночью встретить среди бойцов. Я с самого появления в БАО, как молодой комсорг роты, обязан В. М. Мещерякову тем, что он научил меня товариществу, трудолюбию и такту в общении с людьми, научил меня владеть политическим оружием — быть пропагандистом… Очень отрадно, что Вы пишете об АДД, а то как-то получается нехорошо. Создается впечатление, что АДД в этой войне прошла стороной».
Так заканчивает свое письмо бывший солдат БАО Н. П. Голдобин. Таких писем пришло много…
Для того чтобы завершить рассказ о работе тыла АДД, приведу и некоторые цифры его взаимоотношений с промышленностью. С 1 июня 1943 по 31 декабря 1944 года, то есть за один год и семь месяцев, по плану заказов было выплачено промышленности без малого два миллиарда рублей, из них большая часть выплачена за самолеты — более одного миллиарда шестисот пятидесяти миллионов рублей. И второй финансовый показатель, который я хотел бы отметить. По вкладам за четыре месяца 1943 года и за весь 1944 год личный состав АДД занимал второе место в Красной Армии. Начальником финансового отдела был подполковник интендантской службы Галето.
Службу тыла с начала ее организации значительное время, я бы сказал, в наиболее сложный и трудный период возглавлял ранее полковник, а в дальнейшем генерал-лейтенант интендантской службы Александр Иванович Любимов, вложивший очень много труда и энергии в свое дело.
А теперь следует, как и ранее, подвести итоги боевой деятельности АДД в 1944 году. Прежде всего следует сказать о том, что если к исходу 1943 года в составе АДД было 43 полка, то к 1 декабря 1944 года таких полков стало 66, а дивизий — 22. Общий парк самолетов приближался к 3000, из которых боевых около 1800. Надо прямо сказать, что с таким количеством материальной части и личного состава можно было проводить и мы проводили весьма крупные воздушные операции.
Всего за 1944 год части и соединения Авиации дальнего действия сделали 62554 самолето-вылета. Довольно интересно распределение этих вылетов. Так, по военно-промышленным объектам, расположенным в глубоком тылу противника, было произведено 4466 самолето-вылетов, по войскам — более 16000, по железным дорогам — более 24000, по аэродромам — около 3300, по портам — более 4500, по специальным заданиям — почти 4000, на десантирование и доставку фронтам боеприпасов, горючего, продовольствия и других военных грузов — более 6000 самолето-вылетов. Наибольшее боевое применение АДД в 1944 году было при освобождении от блокады Ленинграда, освобождении всей Ленинградской области и изгнании противника из Прибалтики. При проведении этих операций сделано более 21 500 вылетов. При освобождении Белоруссии и Литвы — около 14500 самолето-вылетов, а в интересах Украинских фронтов — почти 10000.
Фронтовые части Гражданского воздушного флота в 1944 году тоже выполнили немалую работу. Ими перевезено почти 444000 человек, из них рядового и офицерского состава более 341000 человек и раненых около 72000. Подавляющее количество личного состава доставлено к линии фронта. Перевезено грузов 38500 тонн — боеприпасы, продовольствие, горючее, снаряжение и другое военное имущество. 5048 вылетов сделано к партизанам, доставлено около 3300 человек личного состава и более 1800 тонн груза, из которого более 1700 тонн боеприпасов. Вывезено из тыла врага около 8000 человек, из них более 5000 раненых. Кроме полетов к партизанам совершались полеты и в другие районы в тылу противника, куда сделано 1762 самолето-вылета, доставлено 2149 человек личного состава и 636 тонн груза, в большинстве своем боеприпасы.
Всего в тыл врага фронтовыми частями Аэрофлота сделано за год 6810 полетов и перевезено около 13500 людей и более 2500 тонн груза. Только отдесантировано, то есть сброшено на парашютах, более 5000 человек. И сделано все это на транспортных, маловооруженных, а подчас и совсем невооруженных самолетах. Не нужно обладать какой-то особой фантазией или воображением, чтобы представить себе полеты этих самоотверженных экипажей, всякий раз улетающих, прямо надо сказать, в неизвестность на занятую противником территорию… А из приведенных выше цифр мы с вами видим, что это были полеты массовые, всякий раз требующие максимального физического и морального напряжения сил всего экипажа. Полеты, где не прощаются малейшие ошибки или невнимательность, где не прощается не только растерянность, но и намек на нее, где лишь монолитность, слаженность экипажа могут решить успех выполнения задания. Не раз и сам выполняя различные задания на невооруженном самолете, я все же не могу описать все те требования, которым должен соответствовать экипаж, выполняющий такие задания, ибо, выполняя их, сталкиваешься все с новыми, не похожими на предыдущие полеты условиями.
Немало летчиков и членов их экипажей из фронтовых частей ГВФ отдали свою жизнь, выполняя такие задания…
Всячески помогая развитию деятельности ГВФ, лишь в одном вопросе, можно сказать, оставался я глух. Это относилось к просьбам руководства Аэрофлота об увеличении управленческого аппарата в связи с ростом объема работы. И вот почему.
Довелось как-то мне присутствовать при обсуждении вопросов об увеличении выпуска промышленностью боевой техники. В частности, обсуждалась возможность увеличения выпуска такой техники наркоматом станкостроения. Руководил этим наркоматом А. И. Ефремов [131], впоследствии заместитель Председателя Совета Министров СССР. Когда наркома спросили, есть ли у него такие возможности, Ефремов сказал, что возможности у него есть, но ему нужно помочь в ряде вопросов, называя которые он упомянул и о необходимости увеличения управленческого аппарата по всему наркомату, назвав цифру, кажется, в 800 человек. Верховный, как обычно, прохаживался по кабинету и внимательно слушал Ефремова. Когда тот закончил, Сталин, подойдя к нему, задал вопрос:
— Скажите, пожалуйста, вы слышали что-нибудь о фамилии Бугров?
— Нет, товарищ Сталин, такой фамилии я не слыхал, — ответил Ефремов.
— Так я вам тогда скажу, — помолчав немного, сказал Верховный, — Бугров был известным на всю Волгу мукомолом. Все мельницы принадлежали ему. Только его мука продавалась в Поволжье. Ему принадлежал огромный флот пароходов и барж. Оборот его торговли определялся многими и многими миллионами золотых рублей. Он имел огромные прибыли.
Сделав короткую паузу, Сталин спросил:
— Как вы думаете, каким штатом располагал Бугров для управления всем своим хозяйством, а также контролем за ним?!
Ответить на этот вопрос Ефремов, конечно, не мог, как и остальные присутствующие. Верховный некоторое время ходил и молча набивал трубку. Наконец он сказал:
— Раз вы все не знаете, я вам скажу. У Бугрова были: он сам, его приказчик и бухгалтер, которому он платил двадцать пять тысяч рублей в год. Кроме этого, бухгалтер получал бесплатную квартиру и ездил на бугровских лошадях. Видимо, бухгалтер стоил таких денег. Зря платить ему Бугров не стал бы, умел сводить концы с концами. Вот и весь штат. А ведь Бугров был капиталист и мог бы, видимо, иметь и больший штат. Однако капиталист не будет тратить зря
