он выбрал самую короткую дорогу к магистрату, рассудив, что обойдет причал Святой Люсии стороной, и постарается не замечать закованное в кандалы ворье и остальную шваль. Сказать по правде, еще лучше было бы идти мимо причала, зажав нос, чтобы не ощущать дурного запаха от нескольких десятков скученных, немытых тел.
Но, разумеется, стоило Хенрику сказать себе, что он и не подумает смотреть на будущих галерников, как его взгляд помимо воли потянулся к их толпе. И сразу выделил из всех стоявших на причале юношу лет восемнадцати.
Взгляд парня выражал полнейшую растерянность. Мешковатая и грубая одежда на нем была в точности такой же, как на остальных приговоренных, но в остальном он разительно выделялся на общем фоне. Особенно странно смотрелась нетронутая загаром кожа (это в середине августа!), и чистые, хоть и растрепанные волосы. Тут светловолосый парень в очередной раз споткнулся, наступив на какой-то камешек, и Ольгер окончательно решил, что босиком ходить он не привык. Хенрик подумал бы, что перед ним богатый сын какого-нибудь иноземца, прибывшего в метрополию совсем недавно, но резонно было бы предположить, что тогда его давно, сбиваясь с ног, искала бы его богатая родня. А прежде того - его никогда не отпустили бы бродить по улицам Лотара без сопровождения слуги. Прибрежный город отличался чем угодно - своей трехсотлетней гаванью, большим базаром, примечательной архитектурой, дикой смесью из обычаев и языков... но уж никак не безопасностью. Мальчишка, судя по всему, не очень понимал, что его ждет. Что было даже странно, потому что, когда тебя уже обрядили в серое, а на ноги набили кандалы, легко понять, что речь идет о каторге. Особенно когда вокруг тебя - такие вот небритые разбойничьи рожи.
Нет, будь этот недотепа с островов - он не вертел бы головой по сторонам с таким наивно-изумленным видом. Говоря по правде, выглядел юноша так, как будто он свалился с неба и еще не до конца привык к тому, что происходит на земле.
Ройт Ольгер был заинтригован. Он подозвал стражника, кинул ему монетку и спросил, кивнув на парня:
- Этого - за что?
Дозорный ответил, не сверяясь со своей табличкой - видно, необычный парень успел примелькаться и ему.
- За кражу, ройт. А также за рукоприкладство по отношению к блюстителю порядка.
Ольгер приподнял брови.
- И кого он... рукоприложил?
Стражник довольно ухмыльнулся.
- Это целая история. Решил он, значит, утащить лепешку у торговца выпечкой... По мне, чем воровать с такими неуклюжими руками, лучше уж повеситься. Только вообразите: схватил он одну лепешку, а другие - целая гора - падают с блюда прямо в грязь. Этот дурак, вместо того, чтобы бежать, вытаращил глаза, схватился за поднос - и что вы думаете? - опрокинул сам лоток. Торговец, натурально, верещит, как резанный. Ну, подбегает стража, их десятник, Петер Доэрс, хватает парня за шиворот - а тот, не будь дурак, со всего маху бьет его по голове подносом. Петеру-то полагалось одевать в дозоре шлем, но сейчас уж очень жарко, почти вся дневная стража так и ходит с непокрытой головой. Доэрс тоже. Вот и получил по голове подносом. Звон стоял, как будто в медную кастрюлю черпаком колотят. В общем, у Петера - во-от такая шишка, а этому идиоту, вместо штрафа за мелкое воровство - три года на галерах.
- Поздравляю королевский флот с приобретением, - хладнокровно отозвался Хенрик. - Судя по внешнему виду, за веслом он не протянет и двух месяцев.
Стражник принял слова Ольгера за шутку и с готовностью заухмылялся, покосившись на светловолосого парнишку. Тот таращил на шпиль ратуши дымчато-серые глаза, как будто в жизни не видал ничего интереснее облупленных от времени и непогоды стен Лотарского магистрата.
Юродивый какой-то, - мысленно вздохнул ройт Ольгер.
- Сколько за него назначено? - осведомился он.
- Пятнадцать синклеров.
- Распорядитесь, чтобы принесли бумагу и чернила, - сказал ройт, подумав. - Напишу расписку. Я надеюсь, ваш начальник не рассчитывает, что кто-нибудь носит при себе такую сумму серебром?..
- Вы это серьезно что ли, ройт?.. - от удивления дозорный даже позабыл о вежливости. - Вы посмотрели бы сперва на его руки. Вот чесслово, этот парень ничего тяжелее ложки за всю свою жизнь не поднимал. Зачем он вам? Такой даже лопату на удержит.
- А зачем ему держать лопату? - холодно осведомился ройт. - Я что, похож на фермера?..
- Ну, если так... оно конечно, - пробормотал стражник озадаченно. Спасибо хоть на том, что досаждать ему советами больше не стал и сам доставил все необходимое - и пузырек с чернилами, и перья, и бумагу.
Ольгер быстро написал расписку на имя Вика Хорфа, старого ибрисского менялы, бывшего его банкиром в Лотаре, и зло, витиевато расчеркнулся на предложенном листе. Злился Хенрик на себя, поскольку его неожиданный порыв был бы еще понятен и простителен двадцать лет назад, когда он только что выпустился из корпуса, но для тридцатишестилетнего мужчины такие бессмысленные жесты уже просто неприличны. Это раз. А два - пятнадцать синклеров составляли почти половину его месячного содержания, так что внезапная покупка парня означала, что придется либо затянуть потуже пояс, либо, наступив на горло своей гордости, писать младшему брату и просить у него денег.