ройт Ольгер подожжет фитиль. Это в планы Алька совершенно не входило. Не затем он возвращался к Ольгеру, чтобы теперь оставить его одного.
Альк нашел место, с которого он мог видеть Хенрика, одновременно оставаясь незамеченным, и крикнул - "Все в порядке, ройт!".
Свиридов сразу понял, что он зря заботился о том, чтобы не попасться на глаза Хенрику Ольгеру, когда тот обернется. Ольгер даже не подумал оборачиваться. Вниз он тоже не смотрел - казалось, Хенрику плевать на подбирающихся к нему белгов.
Постояв так несколько секунд, ройт наклонился и поджег фитиль - как показалось Альку, с одного удара кремнем по кресалу, словно Ольгер только тем и занимался, что взрывал горные крепости и поджигал запалы. Впрочем, ройт любое дело делал так, как будто занимался им всю жизнь...
А в следующую секунду, когда огонек, шипя, пополз по фитилю, ройт Ольгер с силой оттолкнулся от камней и прыгнул - вниз и в сторону, на узенький, заметный ему одному уступ скалы. Похоже, мысль о том, чтобы принять собственную смерть как неизбежность, даже не пытаясь побороться за свое спасение, слишком противоречила характеру Хенрика Ольгера. А ведь в начале их знакомства Альк совсем было решил, что ройт ничуть не держится за жизнь...
Осознав - уже в который раз - свою непроходимую глупость, Альк метнулся к указанному Ольгеру уступу, но все равно опоздал - огонь добрался до заложенной ими взрывчатки. Взрыв сопровождался звуком такой громкости, что ухо не способно было его воспринять. Альк ощутил этот звук всем телом, как удар исполинского кулака, сваливший его с ног. Падая, он до крови прикусил себе язык - во всяком случае, во рту мгновенно стало солоно.
...Когда Свиридов, наконец, пришел в себя, он почувствовал под своей щекой холодный камень и сообразил, что лежит на земле. Со всех сторон его окружала ватная тишина. Альк испугался, что оглох. Он произнес несколько слов, но не услышал ничего - у него только сильнее заложило уши.
Альк подтянул колени к животу и попытался встать. Его мгновенно замутило. Несколько секунд он из последних сил боролся с тошнотой, но потом сдался и согнулся в три погибели, поддавшись очередному мучительному спазму. Учитывая, что последние сутки они почти ничего не ели, в животе у Алька было совершенно пусто, и во рту остался горький привкус желчи. Зато уши почему-то отложило, и он снова начал слышать - правда, приглушенно и не так отчетливо, как раньше, но все-таки _слышать_. Странное дело, раньше ему никогда не приходило в голову, что можно так обрадоваться столь обыденному обстоятельству. Впрочем, радость Алька почти сразу же сменилась озабоченностью.
Следовало выяснить, что стало с Ольгером.
Шатаясь, словно пьяный, Альк направился в то место, где над Зимним каньоном прежде нависал широкий каменный карниз. Теперь его больше не существовало - скала оканчивалась почти отвесным обрывом. Последние метры до него Свиридов прополз на животе, не слишком доверяя своей нарушенной координации. Каждым сантиметром тела Александр чувствовал тревожный гул, идущий изнутри горы, как будто в толще камня еще сохранялся отголосок взрыва.
Он посмотрел вниз, готовясь к тому, что не увидит ничего, кроме лавины рухнувших вниз камней, и вместе с тем отчаянно надеясь, что каким-то чудом все-таки сможет найти Хенрика Ольгера.
Первым человеком, попавшимся ему на глаза, был не ройт Ольгер, а один из белгов. Взглянув на нелепо выгнутое, изломанное тело в синем, а теперь посеревшим от пыли мундире, Альк поспешно отвел взгляд. Погибший был наполовину погребен под камнями, но даже то, что можно было разглядеть, вызывало ужас - создавалось впечатление, что во всем теле белга не осталось ни единой целой кости. Потом Альк увидел еще одного вражеского солдата. В отличие от первого белга, этот выглядел почти нормально. Его даже не засыпало камнями, и от этого невольно создавалось впечатление, что белг просто прилег немного отдохнуть. Лицо у белга было удивительно спокойным. Широко раскрытые глаза задумчиво смотрели в небо, а из-под затылка расплывалось темное багровое пятно.
Альк подумал, что - в каком-то смысле - именно он убил этих людей, и по его спине прошел озноб. Но потом он напомнил самому себе, что здесь идет война, и что особенного выбора ни у него, ни у этих злосчастных белгов не было. Либо убить врага, либо погибнуть самому.
А потом Альк увидел ройта. То, что Хенрик мертв - или, по крайней мере, без сознания - Свиридов понял сразу. В противоположном случае он бы сейчас кричал что было сил. Ноги Хенрика Ольгера придавливала огромная каменная глыба, отколовшаяся от скалы во время взрыва. Возможно, именно она не дала каменной лавине утащить Хенрика Ольгера на дно ущелья, но Альк не знал, стоит ли радоваться этому обстоятельству - или, напротив, ужасаться. Если Ольгер еще жив, то он, скорее всего, еще пожалеет, что не умер сразу.
Забыв, что он всегда боялся высоты, Альк стал спускаться по крутому склону на площадку, где лежал ройт Ольгер. Камни, за которые он держался, опасно подрагивали под его руками, но Свиридов только крепче сжимал зубы и полз дальше. Добравшись до Хенрика, он с удивлением отметил, что здесь склон становится достаточно надежным. После некоторых колебаний Альк даже решился встать - сперва на четвереньки, а потом и вовсе на ноги. Мелкие камешки предательски посыпались из-под сапог, но нового обвала не случилось.
Теперь Альк гораздо лучше видел, что произошло с Хенриком Ольгером. Камень раздробил ему правую голень и передавил ступню другой ноги, которая была вывернута в сторону под каким-то немыслимым углом. По серому сукну штанины расплывалось жуткое кровавое пятно. Первым порывом Алька было попытаться отодвинуть камень, но потом он все-таки опомнился и, подняв с земли руку ройта Ольгера, старательно нащупал вену на запястье. Ладонь Хенрика была безжизненно-холодной, так что внутри у Алька все успело сжаться от ужасного предчувствия, но потом он все же нащупал пульс - слабый и очень частый. Альк едва не подскочил от радости. Живой!..
Впрочем, радоваться было некогда. Искалечивший ройта камень нужно было сдвинуть с места до того, как ройт придет в сознание.
