Роскошная фигура, округлая во всех нужных местах. Высокая. Выше Уэйна. Было на что поглядеть снизу вверх.
– Уэйн! Что ты делаешь у моей двери?
– Я…
– Идиот! – Ранетт прошла мимо. – Надеюсь, ты не вломился в дом. Скажи Ваксу, что я как раз доставила ему те штуки с тросами. И нечего посылать кого-то, чтобы проверить, выполнила ли я заказ.
– Тросы? – переспросил Уэйн. – Какие еще тросы?
– Клянусь, я однажды тебя застрелю, гаденыш, – игнорируя его вопрос, пробормотала Ранетт.
Проследив за ней взглядом, Уэйн улыбнулся самому себе, потом повернулся и пошел прочь.
– Это что такое? – раздалось за спиной.
Он не остановился.
– Уэйн! Я застрелю тебя прямо сейчас. Клянусь, я так и сделаю. Скажи мне, что ты сделал.
Он повернулся:
– Это просто подарок, Ранетт.
– Блокнот? – спросила она, листая страницы.
Уэйн сунул руки в карманы брюк и пожал плечами:
– Книжка для записей. Ты все время что-то записываешь, думаешь о том о сем. Вот я и решил, что тебе может показаться полезной эта книжка. Твоим идеям, наверное, довольно тесно. Лучше обзавестись местечком для их хранения.
– Почему он влажный?
– Прости. Забылся и сунул его в карман. Но сразу же вытащил. Я, чтоб ты знала, ради него сражался с десятью констеблями.
С подозрением прищурив глаза, Ранетт листала страницы, пока не дошла до последней.
– Что это? – Она поднесла блокнот поближе к глазам и прочитала вслух нацарапанное там: – «Спасибо и прощай»? Да что с тобой такое?
– Все в порядке. Я подумал, время пришло.
– Ты уезжаешь?
– Ненадолго, но дело не в этом. Уверен, мы еще увидимся. Может, будем часто видеться, и все такое. Я тебя увижу… но не так, как раньше. Понимаешь?
Ранетт устремила на него долгий взгляд, потом будто расслабилась:
– Ты серьезно?
– Ага.
– Наконец-то.
– Пора взрослеть, да? Я вдруг понял, что… ну, если чего-то хочешь, это не означает, что ты это получишь, ведь так?
Ранетт улыбнулась. Уэйн ужасно долго не видел, как она улыбается. И когда она подошла и протянула руку, даже не дернулся. Чем был страшно горд.
Он взял ее руку, а Ранетт подняла ее и поцеловала тыльную сторону его ладони:
– Спасибо, Уэйн.
Он улыбнулся, разжал пальцы и повернулся, чтобы уйти. Но, сделав шаг, вдруг поколебался, перенес вес на другую ногу и сказал:
– Мараси говорит, ты встречаешься с другой девушкой.
– Я… ну да.
Уэйн кивнул:
– Ну так вот, не хочу, чтобы ты меня поняла неправильно, раз уж я такой весь джентльмен, и взрослый, и все такое. Но нельзя винить мужчину, если от подобных речей у него могут появиться всякие мысли. Полагаю, э-э-э… нет никакого шанса, чтобы мы втроем…
– Уэйн.
– Я даже не возражаю, если она толстая, Ранетт. Мне по нраву девчонки, у которых есть за что подержаться.
– Уэйн!
На лице Ранетт появились явные признаки надвигающейся бури.
– Ладно, – сказал он. – Ладно. Проехали. Ну да. Как по-твоему, когда мы будем с нежностью вспоминать эту беседу и наше памятное прощание, у нас обоих получится забыть мои последние слова?
– Я очень постараюсь.
Уэйн снял шляпу и с улыбкой отвесил ей глубокий поклон, которому научился от привратника в шестом поколении, встречавшего гостей у дверей бального зала леди Зобелл в Четвертом октанте. Потом выпрямился, надел шляпу и повернулся спиной. Уходя, он вдруг непроизвольно начал
