Работающие в пол силы маршевые двигатели неторопливо несли Вольный ветер в нужном направлении. Совершать прыжки в подпространство я опасался, так как в полевых условиях проверить работоспособность гипердвигателей можно было только на практике, а этого мне делать, почему-то, не хотелось. Своим ощущениям доверял. В следующий раз мы услышали голос Стремительного через двое суток и вновь только набор цифр без всякой информации или намёка на неё, но сообщение стало чётче и чище, а значит, мы двигались в правильном направлении.
— Капитан, может быть попробуем послать им сообщение через внутрисетевые передатчики? Вдруг они смогут засечь наш слабый сигнал?
— Бесполезно, ты же знаешь, что за пределы Вольного ветра никакие сообщения выйти не могут, а наша внешнее оборудование, включая средства связи, вышло из строя и восстановлению не подлежит. У нас даже локаторы, сканеры и сонары толком не работают. Мы сейчас словно слепые можем двигаться только на слух.
— А может рискнём и совершим гиперпрыжок, самый малюсенький?
— Нет, это может привести к разрушению корабля, причём оба под пространственных двигателя имеют повреждения, об этом мне говорит внутренний голос и интуиция. Так что продолжаем движение на маршевых и не форсируем события.
А вообще, по нашим совместным с Нией ощущениям, Вольный ветер в настоящий момент представлял собой оплавленный кусок металла, где в рабочем состоянии была только внутренняя начинка, а всё что находилось снаружи, работало через раз или не работало вообще. К сожалению, все средства наблюдения и контроля, расположенные на внешней оболочке корабля так же были или уничтожены или вышли из строя под воздействием этого мощного излучения, что лишало нас возможности оценить масштабы разрушений. Выходить же наружу я опасался из-за неисправности переходных шлюзов и люков — перспектива остаться в открытом космосе меня как-то не прельщала.
Почти месяц мы тащились по взятому пеленгу, изредка только уточняя направление. Ремонт и восстановление Вольного ветра значительно ускорился, как только мне удалось запустить нескольких роботов-механиков. Даже КПД наших маршевых двигателей, основного и вспомогательного манёвренного, вырос до 87 %. А вскоре пришло ещё одно радостное известие — Ния зафиксировала действие транспортного луча, правда, это был не луч Стремительного, чьи параметры и характеристики были нам известны.
Через несколько дней транспортный луч коснулся нашего корабля, зафиксировал его и очень осторожно, если не сказать нежно, потянул его. Вскоре мы увидели громаду ковчега, но это был не Стремительный.
В причальном шлюзе нас никто не встретил кроме автоматики и роботов, а мигающие красные всполохи говорили о том, что в воздухе корабля присутствуют губительные для человека примеси или бактерии. Взятые пробы подтвердили это, а анализ, произведённый эскулапом, определил наличие смертельных доз неизвестных нам микробов и бактерий, а так же повышенное содержание инертных газов и азота. Началась кропотливая работа по определению и синтезу антидотов, а так же разработка программы действия по дегазации всей этой махины.
Первые выводы Нии были не очень утешительными, — Что бы провести дегазацию, надо избавиться от этих микробов и бактерий, именно они источник заражения воздуха и, скорее всего, смерти экипажа. Предполагаю, что эти гадости попали на борт ковчега после того, как он совершил посадку или высадку на одну из неизвестных нам планет, а дезактивация и обеззараживание были проведены некачественно. Постепенно и незаметно концентрация смертельных для людей микроорганизмов достигла того уровня, когда спасение было уже невозможно. Странно только, что их медицинский модуль бездействовал, ведь он в первую очередь должен был определить опасность и принять меры.
— Всё это так, если только экипаж, получив паническое сообщение со Стремительного, не отключил главный компьютер и медицинский модуль, опасаясь повторения известных нам событий.
— Ты прав капитан, такая вероятность существует, а смертельные микроорганизмы развивались и размножались незаметно…
Ния довольно легко, через удалённую связь вошла в бортовую сеть ковчега, и наши предположения подтвердились, — основные компоненты и модули головного компьютера был отключены на 90 %, а медицинский модуль полностью и даже обесточен. К нашему сожалению, запустить основной блок управления кораблём мы не смогли, а что бы сделать это, мне предстояло попасть на главный мостик и там, в ручном режиме, снять блокировку. Я решил не торопить события и тщательно подготовиться к путешествию, ведь неизвестно, какие сюрпризы могли меня ждать на этом пути.
Волновался и опасался я зря. Как только я покинул переходной шлюз, ко мне сразу же подкатил механический стюард и вызвался меня проводить в любую доступную точку корабля. Я пожелал попасть на капитанский мостик. Буквально через минуту в моём распоряжении оказался новенький двухместный транспортёр, который следуя моим указаниям, повёз меня сначала на 'обзорную экскурсию' по ковчегу, а уж потом, через четыре часа, доставил к главному пульту управления кораблём.
Везде царил образцовый порядок, во всех каютах, куда я заглядывал, всё выглядело так, словно жильцы только что вышли куда-то и вот-вот вернутся. Постели заправлены, ни пылинки, ни соринки, все вещи на своих местах, даже парадные кителя командного состава висели в гардеробах, а стоило мне показаться в одном из обеденных залов, как мне тут же были предложены на выбор более двух десятков блюд со сроком готовности через семь минут….
На командном мостике царил такой же образцовый порядок, а встретивший меня новый стюард пояснил, что два года назад по корабельному времени все роботы, киборги и различные механические приспособления, облегчавшие жизнь и быт экипажа, прошли модернизацию и совершенствование, сам корабль позаботился об этом. Это могло означать только одно, искусственный интеллект ковчега отключён не полностью и продолжает контролировать
