— Её казнят?
— Нет, конечно. Их всех высадят на пригодной для жизни планете и снабдят всем необходимым, от небольшого количества продуктов питания до всевозможных инструментов. Выживут, честь и хвала им, ну а на нет — и суда нет.
В кают-компании к нам присоединилась Лилия и маленький Эндрю, который не слазил с рук матери, крутился у неё на коленях и везде тянул свои ручонки. Именно во время совместного ужина меня застало сообщение Деца, сухое и малоинформативное, — Произошло два взрыва, последствия устраняются. Жертв нет.
Я с трудом усидел на месте, хотя желание переместиться на ковчег было огромным. Мой второй голос мне сообщил, что вполне вероятно эти два подрыва и были совершены для того, что бы я вернулся.
Среди ночи я получил подробный отчёт из которого следовало, что взрывчатка, созданная из подручного материала, была заложена в двигательном отсеке, но благодаря принятым мерам сами двигатели не пострадали. Дец, на основании анализа пришёл к выводу, что тут не обошлось без специалистов из империи, так как местные не обладают подобной технологией производства взрывчатых веществ. А вот закладку, скорее всего сделали бывшие члены экипажа Стремительного. В заключении он сообщил, что чистка экипажа продолжается и арестовано уже 14 человек.
До обеда следующего дня я занимался проверкой Нии и установкой в её процессоры некоторых ограничителей постороннего доступа и только после обеда навестил в карцере Виньерву. Её внешний вид разительно изменился, — прокушенные и распухшие губы, синяки под глазами, скрюченные пальцы рук и ног, обрывки одежды и следы попыток разодрать свою кожу.
— Зря ты так. Я же предупреждал, что сама себе ты вреда нанести не сможешь. Ничего больше рассказать мне не хочешь? Как знаешь. Вечерком ещё зайду, посмотрю, как ты здесь.
— Сволочь…
Я остановился в дверях, — Почему? Я же с тобой поступил так же, как ты поступала со своими жертвами, так что никаких обид. За всё надо платить.
И вновь до самого ужина я занимался Нией. Изабелл и Лилия быстро нашли общий язык и проводили всё время, кроме ночи, вместе. О своём обещании навестить Марину я забыл и вспомнил о нём только утром. Прошли почти сутки её мучений, и от красавицы осталась только бледная тень. В этот раз она первой задала мне вопрос, — Кто ты, Людвиг?
— Если тебе это так важно, то я в большей степени дракон, чем человек, хотя свою истинную форму
принимаю достаточно редко.
— Подумать только — настоящий дракон и человек одновременно. Теперь многое становится понятным, — однако свою мысль она развивать не стала. — А если я всё тебе без утайки расскажу, ты облегчишь мои страдания?
— Ты умрёшь без мучений, обещаю, но только за правду. Недомолвки или неполное изложение и я ничего поделать не смогу. Только не думай, что прямо сейчас ты испытаешь некоторое облегчение, это исключено. — Я видел, как Марину передёрнуло, и надежда на некоторое послабление растаяло без следа.
— Я подумаю, дракон, над твоим предложением….
Обед прошёл в напряжённом молчании. Лилия обдумывала, как меня убедить и прекратить мучения древней, а Изабелл размышляла о том, позволю ли я ей одеть униформу корабля, так как запасных платьев она с собой не захватила, а ходить всё время в одном и том же, ей не позволяет воспитание.
Естественно, я в приказном порядке распорядился всем переодеться в комбинезоны Вольного ветра, да ещё сделал небольшую выволочку Лилии, обвинив её в том, что зная об установленных правилах и порядках, она сама не переоделась и не подсказала моей жене.
Работа с программным обеспечением Нии подходила к концу, когда я получил уведомление о том, что внутренние барьеры в памяти Марины устранены и началась её полная очистка от воспоминаний прошлой жизни. Это радовало, и я был очень доволен тем, что моя новая программа работает без сбоев. А если вспомнить, какого труда мне стоило сохранить свою работу в глубокой тайне от всех, то моя радость была понятна. Это ж какое оружие я получал в свои руки, оружие способное любого, даже самого заклятого врага, превратить в преданного друга и соратника. Дело осталось за малым, внедрить в память чуть подкорректированные воспоминания о прежней жизни, не выходящие за канву основных событий, и процесс манипулирования сознанием можно будет считать законченным.
Дело осталось за малым, всё-таки трое суток нестерпимой боли не лучшие инструменты влияния и воздействия, но это пока единственный способ преодолеть внутреннее сопротивление объекта воздействия.
За этими размышлениями я не заметил, как остался один в кают-компании. Напевая себе под нос незамысловатый мотив и вернувшись в рубку управления, я приступил к подключению своего искусственного интеллекта после перепрограммирования. Этим я занимался до самого ужина и, наконец, Ния ожила. Она тут же набросилась на меня, обвиняя во всех смертных грехах, грубости, невоспитанности, раз десять повторила, что больше не желает иметь со мной ничего общего, но от нецензурной брани воздержалась. Это она ещё не ознакомилась со всеми моими фильтрами и новыми программами, что я заложил в неё.
