может показаться выражением центробежных тенденций политического развития. Однако один из виднейших исследователей меровингской эпохи Эвиг оценивал правление Хлотаря II и Дагоберта I как попытку объединения франков под властью одного короля, хотя и не завершившуюся полным успехом{39}.
События времени правления сыновей Дагоберта I, а тем более события эпохи, которая началась после их смерти, известны намного хуже; это обуславливается плохим состоянием Источниковой базы и тем, что имеющиеся источники по-разному описывают историю периода. Правление Балтхильды (ок. 653 — ок. 657), вдовы Хлодвига II, низложение и восстановление короля Теодериха III (673–675 гг.), постепенное усиление австразийских майордомов после того, как они дали бой меровингскому правителю Нейстрии при Тертри в 687 г. — все эти события описаны крайне скудно. Попытки же реконструировать и понять их в хронологической и смысловой последовательности, к сожалению, не привели пока к созданию лишенной противоречий версии и оставляют широкое поле для дискуссии{40}.
В связи с тем, что со времен Тьерри корпус основных источников по истории правления династии Меровингов в Галлии остается неизменным: «История» Григория Турского (VI в.), «Хроника» Фредегара (середина VII в.), сочинение Продолжателя Фредегара и анонимная «История франков» (написанная в конце VII или начале VIII в. и известная исследователям Раннего Средневековья под названием “Liber historiae francorum”), а в работах последних лет выявлены противоречия в картинах политической истории позднемеровингского времени, следует вновь обратиться к изучению этого хорошо известного комплекса источников. В данной главе будет предпринята попытка обратиться к той главной тенденции в истории Франкского королевства, которую удалось застать и Григорию Турскому, и его явному последователю Фредегару: а именно, постепенному объединению государства под властью одной династии после почти века существования в раздробленном состоянии после разделов 511, 561 и 584 гг.[10] Перераспределение власти в Меровингском королевстве второй половины VI и начале VII в., которое является одним из центральным эпизодов раннесредневековой истории, нуждается в более тщательном исследовании в связи с тем, что на базе нового прочтения источников подвергся переосмыслению следующий за ним период{41}. Нам предстоит ответить на три вопроса: о достоверности картины развития королевства франков во второй половине VI в. в доступных нам исторических трудах, о разночтениях, которые можно найти в различных исторических сочинениях в описании этого периода, и о том, почему историки эпохи создавали именно тот образ, который можно найти в их сочинениях. При этом следует более глубоко учитывать мировоззрение раннесредневековых авторов как на уровне общих для эпохи принципов, так и в конкретном воплощении приемов и методов той риторической культуры, к которой они принадлежали. Как нам представляется, сравнение даст возможность проследить эволюцию в методах историописания и ответить на вопрос — как связана традиционная периодизация меровингской истории и смена исторических парадигм? Наиболее яркий интересующий нас аспект данной проблемы проявляется при сравнении образов властителей и королевского двора у историков франкской эпохи.
§ 3. Образ власти в «Истории франков» Григория Турского
«История» Григория Турского никогда не выпадала из поля зрения средневековых хронистов, а для историков Нового времени стала одним из важнейших источников по истории Раннего Средневековья. В националистических по сути спорах о «варварстве» и «цивилизации», сопровождавших отмену «Священной Римской империи германской нации» Наполеоном в 1806 г. и в процессе поиска нового пути для Германии в ситуации острой конкуренции цивилизационных моделей после Венского конгресса (1815 г.), это сочинение стало одним из важнейших источников для историков, стремившихся создать цельную концепцию перехода от Поздней Античности к Раннему Средневековью и захвата римских провинций варварами. Труд епископа Тура стал значимым средством полемики в столкновении двух полярных взглядов на причины падения Римской империи на Западе и на характер новых варварских королевств, образовавшихся на ее обломках. Это произошло благодаря О. Тьерри, который в споре с немецким исследователем А. Рогге сделал красочные рассказы из «Истории» Григория Турского главным доказательством «варварского» характера королевства франков, дав епископу Тура большее «право голоса», чем безымянным составителям «Салической правды» в силу очевидной «достоверности» нарисованной им картины{42}.[11] В своей полемике французский ученый признал Хлодвига успешным правителем, объединившим галло-римлян и франков, но одновременно представил Хлодвига (и, по ассоциации, его сыновей и внуков) не более чем «игрушками» в руках католического епископата, таким образом, подчеркивая внутреннюю противоречивость процесса «романо-германского синтеза». Он использовал сочинение епископа Тура как доказательство «варварства» франкских порядков в течение всего VI в.{43} Например, в своих «Рассказах из времен Меровингов» красочно описывал четырех сыновей короля Хлотаря как настоящих варваров{44}. Вклад ученого в отношение к Меровингской истории как к периоду господства варварства было отмечено и рецензентами его работ в России{45} . Гизо, последовав за предшественником, подтвердил эту точку зрения, основанную на истолковании сочинения Григория Турского, уже на материале варварских правд. Гизо подчеркнул, что «свобода», которая, по мнению Рогге, являлась главнейшей позитивной чертой в варварском быте,
