Самая страшная книга 2018 (сборник)

незачем, что это и есть настоящее, искреннее, теплое… Она увидела исходящее от травы свечение, земля и «кротовьи» горки сделались прозрачными, под ними вспыхнули тоннели, они горели оранжевым, голубым и желтым, пересекали подземные гнезда, соединялись и разбегались, углубляясь в окаменелую плоть, сплетаясь в космический лабиринт, по которому в хитиновых ракетах мчались счастливые люди…

– Маленькая, пожалуйста, быстрей, – Элер взбирался следом, звук его голоса разрушил неумелые чары, отмычка выпала из замочной скважины. – Не слушай их, не верь… Хватайся!

Она отвернулась и вцепилась в протянутую руку.

Элер спрыгнул с другой стороны и помог ей слезть.

Фонарь за забором с громким хлопком взорвался, осыпался тающими искрами.

– Бежим, – сказал Элер.

И они побежали.

5. Он, Она

Его примеру последовали другие: отделялись от целого. Они мечтали стать кем-то так долго, что, когда это удалось Радику (он взял имя познаваемого), коллективная общность разрушилась, словно изгрызенный ходами земляной вал.

Ему нравилось быть самостоятельной единицей, пользоваться чувствами и мыслями познаваемого (не нравился лишь способ общения), строить нового себя. Эмоции познаваемого стали настоящим лакомством. Он развивал их, доводил до предела, затем разрушал, превращая в новые, более сильные и сахаристые. Он не просто самоотождествлял себя с Радиком, он стал им. Даже решил, что оставит имя, когда познаваемый прервет биологическую отзывчивость и ему придется искать новый образец.

Радик попрощался с той, которая теперь называла себя Лилей, и последовал своей дорогой. Иногда под землей, иногда – и это случалось все чаще – на поверхности. Он встречал новые личности, обретших собственное «Я» сородичей, радовался за них, но и злился – их желания и цели не всегда совпадали. Он думал об эмоциях, которые испытает, совершив некогда запретный акт убийства себе подобного, и от этих мыслей его тело наполняла приятная дрожь…

Закончив, она почувствовала себя счастливой. Познаваемые годились не только для обретения личностного сознания – они оказались идеальной пищей. Трапеза принесла ей гораздо больше, чем насыщение. Еда насытила разум, утолила чувство обиды и неполноценности.

Она посмотрела на исторгнутый желудком мокрый ком, который некогда был светлым костюмом, ярко-красной рубашкой и черными блестящими туфлями, и зажмурилась от наслаждения. Ей захотелось спариться, вырыть и уплотнить гнездо и отложить яйца. Как же прекрасно…

Она сообщила об этом Радику, но не услышала ответ. Сигнал не дошел. Они теряли связь друг с другом. Лиля не расстроилась.

Ее желудок грела любовь.

6. Они

Они бежали.

Нет, сначала был гул…

Гул. Толчок. Элер пробудился оттого, что его сильно тряхнуло. Стена наклонилась на него, а потом встала на место. Еще не до конца понимая, что происходит, он стащил с соседней кровати сестру и накрыл собой. Трещали стены. Сыпалась штукатурка. В комнату вбежал отец: «На улицу, живо на улицу! Это землетрясение!» Элер вскочил на ноги и с ужасом уставился в пол. Сестра исчезла. Там, где она лежала, зияла темная дыра, тоннель в преисподнюю, по которому поднимался холодящий кровь стрекот. Кто-то дернул за рукав: «Элер!» Он обернулся, собираясь сказать отцу, что Анору забрала похожая на жука тварь, уволокла под землю, но вместо этого открыл глаза…

– Элер, – позвала, будто издалека, Света. – Вставай, уже утро.

Кошмар отступил. Его место занял другой. Сразу несколько: слоистый пирог отчаянья и страха. Съехавшие на бок крыши домов, упавшие наружу стены, перевернутые трамваи, разорванные армейские палатки, контролирующие людей огромные насекомые… его сестра, Анора, на спине стрекочущего монстра…

Его семья погибла. Превратилась в мертвый придаток новых хозяев города, которых освободило землетрясение.