Голос Лема

Я достаю из ящика стола фотографию и смотрю на изображенного на ней мужнину. Все сходится — и ввалившееся, почти полностью черное лицо, и глаза, в страхе смотрящие в камеру, и не застегнутый до конца, криво сидящий вельветовый пиджак.

Через три года после того, как я пришел в группу Барроу, на территорию центра, в то время находившегося в Юте, вторглись террористы. За время пребывания Шумы на Земле это была вторая непосредственная атака, но на сей раз ситуация выглядела опаснее. Вместо прыскающего кислотой сумасшедшего в возрасте далеко за сорок пришлось иметь дело с отрядом примерно из двадцати хорошо обученных и вооруженных молодых мужчин в масках — по сути, с небольшой армией, которая бесшумно перемещалась, прекрасно ориентируясь во внутреннем расположении зданий, и уничтожала каждого, кто оказывался у нее на пути. Они знали сверхсекретные коды безопасности и пользовались украденной картой доступа. И у них был план.

Когда раздался сигнал тревоги, я всего этого не знал. Впрочем, тогда нападавшие волновали меня во вторую очередь — первой моей реакцией было найти Шуму. Помню, как я бежал по коридору, заглядывая в каждую комнату. Сигнал тревоги сводил меня с ума. Шумы нигде не было. Я потянул за ручку последней двери — пусто. Сирена продолжала пронзительно выть. Сбежав по лестнице в подвал, я наконец нашел в путанице коридоров и помещений ящик с переключателями, набрал код на клавиатуре и выключил питание сирены. Наступила тишина.

И тут что-то — может, едва слышный шорох, а может, как мне нравилось думать, шестое чувство следопыта — подсказало мне заглянуть в соседнее помещение. Внутри него, за шкафом со старыми военными делами, я нашел Шуму, близнецов и Кевина Брауна, одного из психологов из группы профессора Гриффина.

— Вы целы? — едва не закричал я.

— Да, — прошептала Шума, бледная, но спокойная. — Нас привел сюда Кевин.

— Хорошая мысль, — я одобрительно кивнул в сторону Брауна. — Но будет еще лучше, если вы покинете здание.

Я знал, что в другом конце главного коридора есть вентиляционная решетка, и единственное, что пришло мне в голову, — добраться до нее.

Подойдя к двери, я выглянул наружу. В боковом ответвлении коридора тянулись продолговатые тени безымянных фигур.

Я попятился, жестом велев Шуме, детям и Брауну снова спрятаться за шкаф. Достав из спрятанной на лодыжке кобуры пистолет, я прижался к стене и снова выглянул в коридор. Их было трое. К счастью, двое стояли ко мне спиной.

В третьего я выстрелил в тот момент, когда он нацелил на меня свое оружие, но я нажал на спуск на долю секунды раньше. Во второго я попал еще до того, как тот успел обернуться. Пуля последнего угодила мне в бок, но следующая вылетела уже из моего пистолета. Третье тело свалилось на пол.

Я тоже упал.

— Ты ранен! — Открыв глаза, я увидел склонившуюся надо мной Шуму.

Я с трудом встал — в любой момент мог появиться еще один враг.

— Заберите мальчиков, — бросил я Шуме и Брауну. — Идем.

Обойдя трупы, мы преодолели довольно большой участок коридора, когда две очередные тени предупредили нас о новой опасности. Моя рана сильно кровоточила, и я знал, что вскоре ослабею. На то, чтобы укрыться или выбрать другой путь, не оставалось времени. Я просто встал напротив них и дважды нажал на спуск.

Мне повезло, и даже очень — никто из них не успел в меня попасть.

Мы пошли дальше. Я чувствовал, как поддерживающий меня до сих пор на ногах адреналин вытекает из меня вместе с кровью. Каким-то чудом я все же добрался до вентиляционной решетки, вырвал ее из стены — выключенная сирена не сработала — и выбрался на другую сторону, а потом помог сделать то же самое близнецам, Шуме и Брауну.

— Дальше… — Я показал в сторону неосвещенной зелени.

Нужно было отойти как можно дальше от здания, но для меня последние метры стали настоящим мучением. Когда на краю парка мы наткнулись на группу вооруженных охранников из центра, я потерял сознание.

Два дня спустя я очнулся в больнице. История покушения к тому времени была хорошо известна. За ним стояла Церковь Второго двойного пришествия, точнее — полтора десятка высокопоставленных священников и самых влиятельных сторонников, которые заявляли, что не собирались никому причинять вреда — напротив, хотели спасти мальчиков и их мать, введя их в лоно Церкви, где мог бы наконец развиться их подавленный божественный потенциал и где им ничто не угрожало бы.

В самом деле? Сомневаюсь. В религиях есть тенденция к почитанию мертвых богов.

Их шпионом в центре, поставлявшим информацию, оказался Тинаше Ивеала, один из беженцев и учеников Шумы.

Я снова гляжу на смотрящие с фотографии испуганные глаза Ивеалы, пытаясь увидеть в них ум и хитрость, которые позволили бы ему подсмотреть коды безопасности и украсть у охранника карту доступа так, что тот не замечал ее отсутствия весь день. А может, ум ему вовсе не требовался? Может, хватило отчаяния? Дочь и тяжелобольная жена Тинаше Ивеалы гнили в африканской тюрьме; деньги от Церкви Второго двойного пришествия должны были пойти на их освобождение, взятки для охранников и чиновников, завышенные выплаты для организаторов нелегального бегства в рай западной цивилизации.

Я никогда не говорил с Шумой о предательстве ее ученика. Мы вообще почти никогда не затрагивали тему событий того вечера. Однажды, несколько