- Тебе не следует срезать кожуру. Нужно соскребать ее щеткой. В кожуре все витамины.
- Твой отец не станет есть морковь с кожурой. Ты же знаешь, какой он привередливый.
Да, мой папаша съест и кошачье дерьмо, если его посолить, зажарить или заморозить, но потребуется закон конгресса, чтобы вынудить его есть овощи.
- Мне сдается, Кенни Манкузо имеет что-то против тебя, - сделала вывод матушка. – Очень нехорошо посылать женщине член. Так неучтиво.
Я порыскала по кухне в поисках новой задачи, но не смогла отыскать ничего подходящего.
- И я знаю также, что случилось с твоей бабушкой, - продолжила она. – Кенни Манкузо пытается достать тебя через твою бабушку. Поэтому он напал на нее у булочной. Вот почему ты живешь здесь… просто хочешь быть поблизости, если он на нее снова нападет.
- Он псих.
- Конечно, он псих. Все знают, что у него не все дома. Да все мужчины Манкузо сумасшедшие. Вон его дядя Рокко повесился. Он все любил маленьких девочек. Миссис Лигатти поймала его со своей Тиной. И на следующий же день Рокко повесился. И правильно. Если бы все Лигатти взялись за Рокко… - Матушка покачала головой. – Даже думать не хочу об этом. - Она убавила огонь под овощами и повернулась ко мне. – Как хороша ты в своем деле?
- Я учусь.
- Но ты достаточно хороша, чтобы поймать Кенни Манкузо?
- Да.
Наверное.
Она понизила голос.
– Я хочу, чтобы ты схватила этого сукиного сына. Хочу, чтобы ты очистила от него улицы. Непорядок, что подобный мужчина может свободно причинить боль старым женщинам.
- Сделаю все, что смогу.
- Хорошо, - она достала банку с клюквой из кладовой. – Теперь, когда мы все прояснили, можешь сесть за стол.
Морелли заявился без одной минуты шесть.
Я открыла на его стук и встала в дверях, перегораживая вход, чтобы он не пролез в прихожую.
– Ну что?
Морелли навис надо мной так, что я сделала шаг назад.
- Проезжал мимо с тайной проверкой, - поведал Морелли, - и учуял запах бараньей ноги.
- Кто там? – позвала матушка.
- Это Морелли. Проезжал мимо, учуял баранью ногу. И он сейчас уходит. ПРЯМО СЕЙЧАС.
- У нее никаких манер, - обратилась матушка к Морелли. - Прямо не знаю, что с ней случилось. Я ее такой не воспитывала. Стефани, поставь еще тарелку.
В семь тридцать мы с Морелли покинули дом. Он следовал у меня в хвосте на желто-коричневом мини-фургоне без задних окон и припарковался на стоянке у бюро Стивы, когда я въехала на подъездную дорогу.
Я закрыла «бьюик» и прошествовала к Морелли.
– У тебя есть, что мне рассказать?
- Я прошелся по счетам из гаража. В конце месяца на мебельном фургоне меняли масло. Баки привел его около семи утра и забрал на следующий день.
- Дай догадаюсь. В этот день у Кабби Делио был отгул. А Муги и Сэндимен работали.
- Да. Сэндимен сдавал работу. Его имя стоит на счетах.
- Ты говорил с Сэндименом?
- Нет. Я добрался до гаража как раз, когда он ушел домой. Я проверил его жилище и несколько баров, но не смог отыскать. Думал, попозже пройдусь по кругу еще раз.
- Нашел что-нибудь интересное в его комнате?
- Дверь была закрыта.
- И ты не заглянул в окно?
- Подумал, что припасу это маленькое приключеньице для тебя. Я ведь знаю, как ты обожаешь проделывать такое.
Другими словами Морелли не хотел, чтобы его засекли на пожарной лестнице.
– Ты здесь будешь, когда я управлюсь со Спиро?
- Меня отсюда и табун диких лошадей не сдвинет.
Я пересекла стоянку и вошла в похоронное бюро через заднюю дверь. Вести о ненормальном поведении Кенни Манкуза явно разнеслись повсюду, поскольку Джо Лузи, минус его член, лежал в комнате для почетных покойников, и количество народу, набившееся в комнату, побивало рекорд, установленный на смотринах умершего в расцвете лет Сильвестра Бергена, важной шишки из организации «Ветераны американских зарубежных войн».
Спиро председательствовал в дальнем углу вестибюля, баюкая руку, поврежденную при исполнении служебных обязанностей, выжимая из своей роли могильщика–знаменитости все, что можно. Люди обступили его, сосредоточенно внимая, пока он вещал им Бог знает что.
Несколько человек обернулись в моем направлении и стали перешептываться, прикрываясь программками похорон.
Спиро раскланялся со своей публикой и сделал мне знак следовать за ним на кухню. По дороге он прихватил большую серебряную тарелку для печенья, не обращая внимания на Роша, которой снова расположился за чайным столиком.
- Что за куча неудачников, – пожаловался Спиро, опустошая пакет оптом закупленного в супермаркете печенья. – Они объедают меня до нитки. Следовало бы назначить дополнительную плату за право поглазеть на Лузи-Обрубка во внеурочное время.
- Что-то новое от Кенни?
- Ничего. Думаю, он сделал уже все, что мог. Что напоминает мне о делах насущных. Ты мне больше не нужна.
- Почему ты вдруг передумал?
- Дела более-менее утряслись.
- Разве?
- Ага. Вот именно.
Он распахнул наружу кухонную дверь с тарелкой в руках и шлепнул посудину на столик.
- Как дела? – спросил он Роша. – Вижу, вашему братцу перепало от популярности Лузи. По всей видимости, собравшаяся там куча людей очень интересуется, как у вашего брата дела, если вы понимаете, о чем я. Если вы заметили, я отвел ему вечерние смотрины в полуоткрытом гробу, чтобы никто не смог попытаться сунуть ему руку между ног.
Роша, казалось, одолел приступ удушья.
- Спасибо, - сказал он. – Рад, что вы заботитесь обо всем наперед.
Я вернулась к Морелли и сообщила новости.
Морелли затерялся в полумраке фургона.
– Неожиданный поворот.
- Я думаю, Кенни достал оружие. Полагаю, мы дали Спиро наводку, откуда начать поиски, он передал ее Кенни, и Кенни повезло. И Спиро вышел из-под огня.
- Возможно.
Я вертела в руках ключ от машины.
– Я тут собираюсь проверить Сэндимена. Посмотрю, дома ли он.
Я припарковалась за полквартала от дома, где Сэндимен снимал комнату, на противоположной стороне улицы. Морелли остановился прямо за мной. Какое-то время мы постояли на тротуаре, обозревая огромный дом, черный на фоне синего вечернего неба. Неприятный свет лился из незатененного подвального окошка. Два оранжевых прямоугольника наверху предоставляли смутное свидетельство жизни в передних комнатах.
- Какую он водит машину? – спросила я у Морелли.
- У него старый мотоцикл и «форд-пикап»
Ничего подобного на улице не было. Мы проследовали по задней подъездной дороге к тылу здания и обнаружили «харлей». В окнах с задней стороны не светилось ни одного окна. На крыльце никто не сидел. Задняя дверь не была закрыта на замок. Коридор, идущий от задней двери, был темным, освещенным только голой 40-ваттной лампочкой, прикрепленной к потолку в переднем фойе.
Морелли немного постоял в фойе, прислушался, прежде чем подняться на второй этаж, а затем на третий. На третьем этаже было темно и тихо. Морелли послушал у Сэндимена под дверью. Потом потряс головой, показывая, что никого нет. Из комнаты Сэндимена не доносилось ни звука.
Он подошел к окну, открыл его и выглянул.
- С моей стороны неэтично будет вломиться в его жилище, - предупредил Морелли.
В противоположность моей страсти к совершенному беззаконию.
Морелли уставился на свехмощный фонарь в моей руке.
– Конечно, у охотницы за головами было бы исконное право войти за своим мужиком.
- Если только она убедится, что ее мужик там.
Морелли с надеждой смотрел на меня.
Я высунулась и осмотрела пожарную лестницу.
- Весьма шаткое сооружение, - сообщила я ему.
- Ага, - согласился он. – Я заметил. Меня может не выдержать. - Он поддел пальцем мой подбородок и взглянул в глаза. – Бьюсь об заклад, что такую изящную маленькую штучку, как ты, лестница удержит.
