ключевым.
– Вот это уже по-нашему, – довольно кивнул Рустам Тимурович. – Сколько денег ты хочешь? Сто тысяч? Двести? Триста?
– Эге-гей, да вы что, это же просто копейки! – возмутилась я. Честно говоря, я ожидала предложения куда более щедрого, чем средняя зарплата менеджера-управленца.
– Пятьсот? Сейчас, при нынешнем курсе доллара это не так уж и мало, – возмутился Вельдин. До меня дошло, что он предлагает мне денежные средства в иностранной валюте. Да, это, конечно, другие деньги. Интересно, до каких теоретических цифр он готов дойти.
– Берите как минимум впятеро больше при таких-то ставках, – тихо пробормотала я. Вельдин замолчал, раздумывая над тем, что я сказала. Я решила усугубить ситуацию. – Имейте в виду, я не буду работать под дулом пистолета и без аванса.
– Аванс? – выдохнул Вельдин.
– Вы помните «Место встречи изменить нельзя»? – вспомнила я. – Сберкнижка.
– Что? – переспросил он. Господи, ни Гребенщикова, ни теперь вот Вайнеров. Что за человек наш начальник охраны?
– Если вы переведете мне деньги на счет, снять вы их уже не сможете. Уже меньше причин меня убивать. С другой стороны, если я связана с вами деньгами, то буду молчать о ваших делах, как рыба, что не так уж и плохо для вас, ведь только я могу показать полиции место, где вы, к примеру, выкинули меня с вертолета. Маршрут полета ведь наверняка скрыть не получится. И тех, кто сидел в вертолете. А это наверняка были только мы с вами. Такие вещи кто-нибудь обязательно да знает. Кто-нибудь мог видеть, как вы меня несли – бесчувственную. За деньги я скажу, что мне стало плохо и вы отвезли меня в больницу. Вы герой, а я – миллионер. Все счастливы. Или нет.
– Два с половиной миллиона… – протянул Вельдин. – Губа не дура.
– Для вас это будут семечки, – пожала плечами я. И только тогда, только в тот момент, когда Рустам Тимурович сказал, что должен обдумать мое предложение, я поняла, что речь идет о чем-то огромном. Не о простом ущербе нашей сети, не о краже информации и вообще ни о чем таком, о чем мы думали или говорили с Оксаной. Мы ошибались во всем, кроме того, что вирус активируется в определенное время. Это было ключом. Что-то происходило в нашем «Муравейнике» в половине первого ночи, под утро и в районе трех часов дня, происходило каждый день, без выходных и перерывов, не меняя времени работы. Я ломала голову, но ничего не могла придумать, пока вдруг… вдруг я не вспомнила один разговор, который случайно, мельком слышала и совершенно забыла. Мне показалось, что я нашла маленький, но самый необходимый кусочек пазла. Все стало предельно просто и при этом невероятно сложно.
– Ладно, Ромашина, идет, – выдохнул Вельдин. – Думаешь, мы успеем до следующего включения?
– Вы имеете в виду нефтяные платформы? – спросила я, как бы просто уточняя вопрос.
– Конечно же, я имею в виду вышки! – процедил он сквозь зубы. – Это должно произойти сегодня. Три часа дня – крайний срок. Кто знает, что может пойти не так, если мы задержим все еще на день. Мы не можем так рисковать. Черт, нужно было делать все еще неделю назад.
– Но вы ждали запуска новых нефтяных вышек, да? Сколько их теперь? – Я говорила так, словно это было делом самым обыденным. Головоломка сложилась, и мне стало страшно. Единственный фактор, который я никогда не учитывала, – это то, что московский офис связан по сети с нашими добывающими ресурсы объектами на Севере. О них-то я вообще забыла, ибо мы тут, в Москве, живем в мире, где есть Москва и только Москва и ничего, кроме Москвы, а все, что не Москва, то от лукавого.
– Старых вышек тоже было предостаточно, хотя, конечно, не скрою, полный запуск новой очереди – важный фактор. Когда выходят из строя старые платформы, это грустно, конечно, но объяснимо. Нам не нужно просто ЧП, не нужна просто авария на объекте. Этого было бы мало, – холодно ответил Рустам Тимурович. На улице светлело, мы ехали куда-то, я давно потеряла чувство направления. Мне было страшно. Смертельный ужас. Только теперь я поняла до конца, что именно делал вирус Вельдина. И похолодела, как будто сама стояла на платформе в Арктике в своем топике.
– Вам нужна катастрофа.
– Конечно, катастрофа, – пожал плечами Рустам Тимурович. – Такая, которая обрушит «Муравейник» в пучину банкротства. Только такая нас устроит. Наша версия Мексиканского залива, в роли British Petroleum – наша богадельня. Теперь ты понимаешь, Ромашина, что у тебя нет выбора, тебе придется поработать на нас.
Теперь я все понимала. Выбора действительно не было.
Все это время вирус собирал себя и прописывал себя во всех машинах в нашей системе, чтобы в определенный момент перехватить управление вышками и платформами, разбросанными по точкам Крайнего Севера. Каждая в отдельности была неинтересна, но вот идея пробить брешь в защите их всех сразу была поистине масштабной. И я знала, что такая идея, к сожалению, может быть реализована. Это возможно. Автоматизация – удобная, экономичная, эффективная мера, но она же давала прореху, через которую можно было нанести удар не поддающейся подсчету силы. Все наши сети в какой-то момент обновлялись и обменивались информацией и командами. Я теперь даже могла сказать с пугающей точностью моменты времени, в которые, вероятнее всего, все наши платформы и вышки становились уязвимы. Половина первого ночи, шестой час и около трех пополудни.
– Как именно это произойдет? Думаю, я имею право знать, – тихо сказала я. – Люди пострадают?
