прорисованы. И вообще, с виду казалось, что он теперь… ох, да словно омертвелый манекен, только белый.
– Извини, пугать не хотел, – развел парень руками, – я пока этого, – он похлопал себя по картонной руке, – не ощущаю, только сил становится все меньше и меньше. Чисто физических. Не так, как вчера, когда на тебя, как на костыль оперся, но мало приятного. Рахасса говорит, мне еще повезло, что ритуал прервался. Похоже, какие-то капли вечности во мне еще остались. Но шансов почти нет.
Карина молчала. Внутри словно война развязалась. Митькины болячки она привыкла чувствовать, как свои. Те, о которых знала, конечно. Но уже почти вне зависимости от собственных желаний. Больно ему, значит, больно и ей. В то же время хотелось завыть и заорать: «Нет, нет, не смей меня покидать!!!». Но оцепенение не сходило. Поэтому она стояла теперь спиной к морю, безвольно уронив руки «по швам», и не знала, что делать.
– Ты прости, что я на тебя накинулся со всеми этими эмоциями и поцелуями. Тебя ни к чему это не обязывает. Но мне… просто ужасно захотелось, извини еще раз, серый волк.
Карина отмерла.
– Мить, ты дурак? – выпалила она. – Я, может, к этому всю разумную жизнь шла. Просто пришла, как всегда, в неподходящий момент. Впрочем, может, и нет. До того ли сейчас?! Давай-ка будем думать, как тебя в нормальное состояние вернуть. И еще – как не дать Юлли оклематься и взяться за… за… ну, зато, что он выделывает. Справимся с этим, будет много подходящих моментов. Лет даже. И веков.
– Она действительно жива. – Капитан Дэрр появилась словно из ниоткуда. – Юлли очень сильный знаккер. Это даже важнее, чем то, что он символьер. И он любит Ариссу Корамелл всю жизнь. Не делай такие большие злые глаза, девочка. Представь себе, так бывает. Даже очень плохие люди могут любить кого-то больше, чем себя. Собственно, как и хорошие – ненавидеть. Я неплохо его избила, но всего лишь избила. Могла бы убить, но… пират не может надолго покидать корабль и команду, увы. Мне не хватило сил… ах, не в этом дело…
– А в чем же? – спросила Карина.
Дэррен задумалась, видимо, подбирая слова.
– Он очень медленно шел за нами по коридору. Потратил много сил. Я знаю… знала его долгие годы. Если он и сделает такое, я имею в виду, потратит энергии столько, что на бег не останется, то только ради Ариссы. Вот так… Если бы она умерла от твоего удара (кстати, не льсти себе, твоего удара мало, чтобы выбить дух из Информатриссы), то он бы до корабля добрался раньше нас, раньше, чем корабль отошел от берега и стал неуязвимым. Лишь Древний океан знает, что бы сделал Юлли.
Карина переваривала слова пиратки. Ее, кажется, немного отпускало. Причем почему-то успокоили ее отнюдь не слова о большой и великой любви плохого человека, а о том, что Карине не по зубам уничтожение Императрицы-Информатриссы. Одновременно девочка рассматривала свою новую тетку. Определенно, она видела ее раньше. Может, не ее саму, но портрет. Только где? Эррен прямым текстом сообщила, что изображений сестры в «Страже Глубин» не сохранилось. От соображений немного отвлекала одна деталь. На шее Дэррен в самом деле красовалось точно такое же ожерелье, как у ее дочери, – тонкая кружевная ленточка-ошейник, но без подвесок. Пиратка перехватила ее взгляд. Улыбнулась.
– Давайте спустимся в кают-компанию и позавтракаем. Заодно и поговорим об этом, – она тронула ленточку, – но многом другом.
Кают-компания располагалась в кормовой части судна. Офицеры заканчивали завтрак. Когда Дэррен и ребята вошли в помещение, они поднялись и отсалютовали. От обилия бледных лиц и черных одежд у Карины стало еще муторнее на душе. Но выбирать не приходилось.
Дэррен махнула рукой, приглашая куда-то в сторону. Оказывается, из кают-компании можно было пройти в некое подобие… балкона. А точнее, помещения, изнутри лишь смутно напоминающего застекленный балкон-шестигранник. А снаружи, судя по всему, – старинный фонарь.
Все, что вмещалось в крошечную комнатку-фонарь, – большой стол под белой скатертью. За столом их ожидал старший помощник Баррен. А на столе – без излишеств сервированный завтрак. Без излишеств, но весьма обильный. С рыбой, гренками, яичницей и сухофруктами. И большим кувшином, где, судя по запаху, находилось что-то очень похожее на кофе.
– Рия спит после вахты, а Риб как раз заступил, – объяснила Дэррен отсутствие детей, – а я сама не знаю, с чего начать. Может, спросите сами?
Митька молчал и смотрел на Карину. Опять, как с князем, ей отдуваться…
– Я знаю, что надо бы спросить про пиратов, корабль, океоронов… мы же гости, надо быть вежливыми. Но меня сейчас волнует только, что с ним делать. – Карина кивком указала на друга.
Дэррен и Баррен переглянулись.
– Рахасса хотел позавтракать с матросами, – медленно проговорила Дэррен. – Но скоро он присоединится к нам и, надеюсь, расскажет что-то полезное. Если надежда есть, то гром поможет тебе, Гедеминас, продержаться некоторое время в таком состоянии, как сейчас. Сделаем все, что сможем. Если надежды нет, то… ты можешь остаться с нами, когда придет твой час.
Карина чуть яичницу мимо тарелки не пронесла.
– Что? – спросила она. – Вы о чем вообще?
Митька усмехнулся. Он, похоже, знал, о чем.
– Вчера мы с Рибом говорили о пиратах, – спокойно ответил он, – но тебе пусть лучше капитан Дэррен или старший помощник Баррен расскажут.
– Вы позволите, капитан Дэрр? – Баррен (это он, он прилетал к ним в виде океорона на остров! Ох, мрак…) склонил красивую горбоносую голову в
