арсенале только дубинки и водометы. Чего проще — подставить (причем с двух сторон) пацанов под резиновые палки и металлические колья, под камни и бутылки с зажигательной смесью, под слезоточивый газ, под легко прогнозируемую взаимную жестокость, а потом причитать. Предвосхищая обвинения в поучении кого-либо, оговорюсь: я не имею права указывать власти, как ей поступать (равно как и власть не имеет права указывать мне, что писать), я и не пытаюсь этого делать. Но как налогоплательщика меня не устраивает работа Службы безопасности, полномочный представитель которой рассказывает, чем именно дрались участники столкновений. Но не рассказывает, что именно сделала СБУ, чтобы этой драки не было. И что было сделано не так, раз эта драка состоялась. Я имею право быть неудовлетворенным заявлением руководителя СБУ. Который говорит о том, что не исключает: подобное может повториться. Вместо того, чтобы говорить о том, что будет предпринято все возможное, дабы подобное не повторилось никогда. Я как избиратель имею право быть неудовлетворенным деятельностью власти по обеспечению безопасности граждан. Я как журналист не имею права не сказать: муссирование «национал- социалистической» тематики еще до событий 9 марта можно расценить как попытку оказать психологическое давление не только на оппозицию, но и на правоохранительные органы. Могут ли не верить власти люди, призванные в силу служебных обязанностей эту власть защищать? И как они должны были относиться к оппозиции, если власть давно и прозрачно намекала на то, что по другую сторону баррикад — фашисты?
Выгораживать погромщиков столь же бессмысленно, как и призывать к огульному наказанию тех, чью вину доказать невозможно. Тем более что ни то, ни другое не является функцией прессы. У масс-медиа другие предназначения, одно из которых — объективный анализ действий власти. И, объективно говоря, автор этих строк далек от мысли, что власть неуклюжа от природы. Есть основания считать, что она умеет поступать иначе. Я был готов аплодировать действиям правоохранительных органов во время декабрьских массовых акций, которые теоретически вполне могли закончиться столкновениями, по масштабности как минимум не уступившими мартовским.
Напомним диспозицию. Многотысячная колонна «антикучмовских» демонстрантов под лозунгами «Украина без Кучмы» по Грушевского продвигалась к Верховной Раде, где в тот момент находилась серьезно уступающая по численности, но не уступающая по задору группа «прокучмовских». Перед парламентом они сошлись лицом к лицу. Толпа против толпы. Народ против народа. Люди против людей. Между ними — узкая полоска милиционеров. Перед оппозицией сразу два раздражителя — идеологические противники и блюстители порядка. Численное превосходство обеспечено. В первых рядах — те же унсовцы. Те же призывы — идти вперед, до конца. Та же наэлектризованная атмосфера. Толпа нервничала, медленно шаг за шагом надвигаясь на довольно хилый строй милиционеров. Столкновение казалось неизбежным. Но его не произошло. Отдадим должное молодым ребятам, стоявшим тогда в оцеплении — ни один не дрогнул, не сделав ни шагу назад, ни полшага вперед. Снимем шляпу перед теми, кто планировал, — милиционеров было демонстративно мало, а многие из них были вызывающе хлипкими. Ни одной каски, ни одного щита, ни одной дубинки. Ничего, что могло бы спугнуть, нарушить зыбкое равновесие. Риск? Да, но оправдавшийся в итоге. К тому же, это был риск с подстраховкой. Омоновцы были, их было много, и они были рядом. Например, возле гостиницы «Киев». Но камуфлированные крепыши безвылазно сидели в автобусах. А автобусы притаились в переулках. Толпе дали выпустить пар, дали пройти по Грушевского, мобильно и квалифицированно оградив группу сторонников Президента. Затем демонстрантов технично рассеяли, быстро, незаметно разделив реку на отдельные ручейки, никого не толкая и даже не матеря. Могут? Могут. Если захотят?
Господи, да неужели надо иметь диплом психолога или генеральские погоны, чтобы предсказать, как отреагирует накрученная, наэлектризованная, заведенная толпа (уязвленная ликвидацией двух палаточных городков) на несколько тысяч омоновцев в полной экипировке. А ведь был успешный декабрьский опыт… Что, тогда не снимали все это на пленку? Тогда не видели, кто громче всех кричит, кто призывает идти на столкновение? Почему представители спецслужб, как они любят выражаться, не «поработали» с потенциальными провокаторами тогда? Почему? Чтобы было кого класть «мордой в асфальт» 9 марта? Чтобы было о чем говорить с телеэкрана одному, с позволения сказать, журналисту? Один из знатоков в области «войны в толпе» полушутя-полусерьезно заявил, что если бы Кучма 9 марта пришел к памятнику Шевченко в 11 утра без Ющенко, Медведчука и «Беркута», а с женой, внуком и одним охранником, он бы беспрепятственно прошел к монументу. Шутки шутками, но лично я готов поверить, что в этом случае безопасность всех граждан, включая гражданина Кучму, была бы гарантирована. Как знать, возможно, это был бы первый шаг к диалогу. Альтернативой которому (как справедливо заметил сегодня на страницах нашей газеты всемирно известный политик, диссидент и журналист Адам Михник) является, к сожалению, только одно — война. Которая редко бывает бескровной… Случилось то, что случилось. Произошло то, чего не должно было произойти. И с моей невысокой колокольни кажется, что абсолютно всем — от омоновца до унсовца, от Президента до журналиста — предстоит сделать абсолютно все, чтобы подобное не повторилось. Потому что мы все — один народ. Потому что рецидива нам не простит ни Бог, ни Украина… Политика — это искусство возможного. Когда этим искусством не владеют, возможно, даже невозможное.
* * * Чем были эти акции? Если принять теорию широкомасштабного заговора, то эти акции были еще одним инструментом политического давления на президента Украины с целью заставить его уйти в отставку. Если принять какие-то другие версии убийства Гонгадзе — то это может быть просто взрывом народного возмущения, к которому приложили руку некоторые политические силы. Но факт остается фактом — эти события имели далеко идущие последствия, много более далекие, чем предвидели их организаторы. УБК — это первый опыт массовой протестной консолидации населения и столкновений с силами правопорядка в столице. УБК — это первый опыт консолидации не левой, а правой оппозиции власти и предтеча парламентских выборов 2002 года, когда впервые большинство в Раде возьмет не левая, а правая партия, и именно на правых позициях — будет консолидироваться будущий протест. Без УБК — скорее всего не было бы ни первого ни второго майдана, и власть на Украине — была бы передана преемнику в 2004 году.
