ногам сумасшедшего.
Все стены, каждая из них была обклеена фотографиями. Огромными черно-белыми и цветными. Не только стены, фотографии были на потолке, на полу, везде. И на каждой изображен один и тот же человек. Женщина, с которой Саша не была даже толком знакома, но которую должна была благодарить за подаренную много лет тому жизнь. Анастасия Титова. Его королевство оказалось мавзолеем ее памяти.
– Не слышу, нравится? – Шутов снова схватил ее за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Саша не знала, что он хочет увидеть в ее, а вот в его почти бесцветных плескалось безумие. Совершенно очевидное, абсолютное, полное безумие. – Нраааавится, – и этот безумец расплылся в улыбке, поглаживая большим пальцем бледную щеку. – Я старался… – оторвав взгляд от ее лица, он сам оглянулся на стены. – Она не любила фотографироваться, после того, как мы остались одни уже не любила, зато видишь, сколько я нашел фотографий до… Эта, – он указал куда-то Саше за спину, – до свадьбы с ублюдком. А эта, – теперь уже на потолок, – до знакомства с ним. Видишь, какая она была счастливая, до знакомства с ним? Не слышу, видишь? – от нее снова ждали ответа, а у Саши перехватило дыхание, не давая вымолвить ни звука.
Не дождавшись никакой реакции, Шутов присел, заглядывая ей в лицо уже снизу, схватил стул, на котором она сидела, не обращая внимания на подозрительный треск ножек и ужасный писк от трения с полом, притянул ближе, практически упираясь носом Саше в щеку.
Это было жутко – чувствовать его рядом с собой, с каждой секундой осознавать все ясней, куда она попала, знать, что никто не поможет, и сама она себе помочь не сможет – не просто жутко, невольно затряслись не только руки, крупной дрожью начало бить все тело.
А он… Не отрывая взгляда от огромных испуганных глаз, шумно втянул воздух.
– Ты даже пахнешь, как она…
– Господи, – Саша обрела дар речи тогда, когда готова была уже снова отключиться, не выдержав осознания реальности.
– Нет, Сашенька, я не господь, но мне кажется, пора представиться, – резко встав, мужчина снова навис над ней, на этот раз, хватаясь уже за спинку стула по обе стороны от ее трясущихся плеч. – Роман Яковлев. Твой отчим, а по совместительству – человек, избавивший мир от заразы, по имени Костя Титов.
– Что вы хотите? – клеточка за клеточкой, она отмирала, заставляя себя думать. Искать выход, даже сейчас, даже когда казалось, что его просто напросто нет.
– Я? – услышав вопрос, Яковлев оживился, улыбаясь еще шире. – Я хочу… Для начала, я хочу поговорить.
– О чем? – смотря прямо в лицо маньяку, Саша попыталась ощутить, сильно ли стянуты руки, есть ли хоть маленький шанс справиться с веревкой.
– О чем хочешь, Сашенька, выбирай сама. Я готов исполнить любое твое желание, – снова приблизившись к лицу девушки, Яковлев прошелся липкими, скользкими губами от уха до самой шеи, оставляя мерзкий след.
– Отпустите меня, – Саша попыталась отстраниться, но смысла не было никакого – он делал все исключительно так, как сам хотел. И отпрянул тоже тогда, когда, как ему показалось, она уже насладилась его «лаской» достаточно.
– Сашенька, Сашенька, неужели ты думаешь, что меня можно ловить на слове? Я ведь не твой сопливый Самарский… Раз не хочешь предлагать тему, давай это сделаю я… Как насчет… – он сделал свою излюбленную театральную паузу, повторяя взглядом путь, который недавно проделали губы. – О том, как я убил твоего отца… Это увлекательная история, принцесса, тебе понравится.
От его голоса, обращения, взглядов, просто присутствия рядом, ее откровенно тошнило. Саша была уверена – попытайся он снова приблизиться, желудок отозвался бы спазмами и мысленно, она даже хотела этого, хотела отбить охоту надолго.
– Давай я зайду издалека… Лет так за двадцать пять. Не волнуйся, времени у нас много, впереди целая жизнь, так что не жаль потратить несколько минут на это.
Благо, рассказывать, вперившись в нее носом, он не собирался, отошел на шаг, потом еще на шаг, потом обернулся, вглядываясь в одну из фотографий, прямо перед собой.
– Знаешь, как познакомились твои родители? Тогда был дождь, ужасный ливень, настоящий такой летний ливень с грозой, вечера были еще теплыми, но стоять мокрой на остановке, ожидая автобуса – не самое приятное… Настя тогда опоздала на свой автобус, а следующий должен был прийти еще через полчаса. Она бы стояла, она была упрямая, или пошла бы пешком, наслаждаясь тем, как машины окатывают грязной водой из луж. Она была такая… Но твой отец как раз купил новую машину, и по стечению обстоятельств обкатывал ее именно там. Как думаешь, можно влюбиться в промокшую до нитки, дрожащую от холода девушку, с синими губами с висящими сосульками волосами?
Он даже не обернулся, вопрос был адресован вряд ли Саше.
– Можно. Можно, причем двоим сразу. Титов обкатывал не только новую машину, но и нового водителя. Она долго отказывалась садиться в машину к незнакомцам. Собиралась действительно идти домой пешком, согласилась только тогда, когда в нагрузку к ней, мы взяли еще и такую же мокрую бабку, все с той же остановки. Он шутил, она смотрела волком, он пытался завести разговор, она отмалчивалась, нетерпеливо смотря в окно, а я смотрел только на нее… Только она могла быть красивой с размазанной по лицу тушью и в подранных колготках. Настя зря волновалась, мы отвезли ее домой. Сначала бабку, а потом и ее. Титов тогда велел оставаться мне в машине, а сам взялся ее провожать. Боже, я навсегда запомню, как она улыбнулась мне тогда, впервые, благодаря за помощь. Не его – меня!
