Пока они втроем переваривали информацию, замполит воспользовался моментом и, пробормотав: «Вы меня извините – дел невпроворот. Вон подошли ваши коллеги, познакомьтесь, а мне нужно призыв организовывать», – торопливо пошел к штабу. После этих слов к трем представителям местной власти подошли два майора и капитан с портфелем в руке, одетые, как и все, в полевую форму – они теперь знали, что это такое, и по очереди представились:
– Майор Воронов!
– Майор Евдокимов!
– Капитан Седых!
– Офицеры Особого отдела дивизии, закрепленные за мотострелковым, артиллерийским и зенитно-ракетным полками, – подвел итог майор Воронов.
Начальники отделов также представились в свою очередь. Майор Воронов задал прямой и недвусмысленный вопрос:
– Как вы насчет предложения… – при этом капитан немного встряхнул портфель, и в нем что-то тихонько звякнуло, – познакомиться ближе и скрепить боевое братство?
Начальники переглянулись, и за всех ответил капитан госбезопасности:
– Нам бы только сначала позвонить.
Вечером милиционеры, находящиеся в здании и на территории райотдела, очень удивились, когда во двор въехала непонятная машина, похожая на буханку на колесах, с крестами на бортах, из которой неслась песня о трех танкистах. И они вообще впали в столбняк, когда из машины вывалились начальник ЛОВД, госбезопасности и их непосредственный и три «белогвардейца». Причем один из «белогвардейцев» и их начальник, пошатываясь, поддерживая друг друга и о чем-то оживленно говоря, направились к зданию милиции, а остальные дружной толпой пошли к удобствам во дворе. Проводив их начальника до крыльца и тепло с ним попрощавшись со взаимными объятиями и похлопываниями по спине, «белогвардеец» вернулся к машине, где кипел спор, точку в котором он и поставил, громко сказав: «Теперь наша очередь!» И все, согласившись, дружно полезли в машину. Машина завелась, развернулась, и из открытых ее окошек до милиционеров донеслись слова незнакомой им песни: «Прощай! От всех вокзалов поезда уходят в дальние края…»
В 12 часов началось экстренное совещание у Сталина. На совещании присутствовали Молотов, Ворошилов, Буденный, Шапошников, Тимошенко, Жуков, Мерецков, командующий Флота СССР Кузнецов, Жигарев, Берия, Каганович, начальник Разведуправления генерал Голиков. Отсутствовал генерал армии Апанасенко, который летел с Дальнего Востока. Когда все расположились, Сталин поздоровался со всеми, встал и подошел к стене, на которой висело нечто спрятанное шторками. Он отдернул шторки, и все увидели на стене схему военной операции. Так все решили, потому что там были изображены синие и красные стрелы и стрелки. Сталин еще раз внимательно посмотрел на схему, отошел к столу и неожиданно задал вопрос:
– Товарищ Жуков, что, по-вашему, изображено на плане?
– Очень похоже на операции, которые мы отрабатывали на командно-штабных играх, – ответил тот.
– И какой тут результат предвидится?
– Ну, судя по диспозиции – красные в центре будут разгромлены. На левом и правом флангах есть шансы устоять.
– Вы, помнится, тогда в последней играли за синих. Что, на ваш взгляд, нужно сделать красным, чтобы избежать разгрома?
– В центре нужно изменить дислокацию соединений – отвести войска из выступа, подтянуть резервы из глубины, создать мощный ударный кулак для контрудара. Это общие мероприятия, над планом нужно работать, исходя из сил и возможностей сторон.
– Но это потребует времени?
– Безусловно.
– Хорошо. – И Сталин, подойдя к схеме, сорвал ее.
Под ней оказалась карта Советского Союза, точнее его западных рубежей с нанесенными точно такими же стрелами. Теперь все увидели, что синие стрелы направлены на Ригу, Псков, Минск, Киев.
– Подойдите к карте, посмотрите внимательно, – продолжил Сталин.
Жуков подошел к карте и тут понял, что на ней нанесена объективная обстановка в западных округах. Объективная – в части дислокации соединений РККА в приграничных западных округах.
– Посмотрите внимательно на дату атаки наших рубежей. Какое там стоит число?
Жуков посмотрел на район Бреста.
– 22 июня 1941 года, – произнес он, не понимая еще, что он говорит.
– А замыкание окружения и взятие Минска?
– 28 июня 1941 года.
