конца 1999 года. Я вам уже говорил, что меня не удивило бы, если бы Путин стал со мной сражаться и перешел бы на вражескую ногу. У меня уже были отрицательные опыты в прошлом, и я знал, что все возможно.
В.: Но встреча в «Дорчестере» состоялась через шесть дней после избрания Путина?
О.: Да, совершенно правильно. 13-го, а Путина выбрали 7-го, но ситуация для меня была по-прежнему сопряжена с большой неопределенностью. Я прекрасно понимал, что могут быть причины, как Путин позже сказал, дать мне по голове дубинкой.
В.: Вы говорите нам, что Бадри вас информировал об основных вехах, событиях в этих переговорах. А знали ли вы, что Бадри подтвердил несколько раз всем тем, кто принимал участие в переговорах, что вы не участвовали в этом?
О.: Это совсем не правильно. Очень много есть доказательств, и на первоначальном этапе моя фамилия фигурирует и упоминается очень много: В&В, Бадри и Борис. Мне тоже показывали какие-то документы, я не очень люблю работать с документами, но мне достаточно показали документов, чтобы понять, что Абрамович, Дерипаска и Анисимов, безусловно, прекрасно понимали, что я был одной из сторон этой сделки. Позже они пытались меня куда-то там все глубже и глубже закопать, скрыть. И в итоге Бадри сказал: «Борис, они не согласятся с упоминанием твоей фамилии». Я сказал: «Ну и хорошо, пусть не упоминают». Но я не знал, что Бадри подписал документ, что он никогда не обратится в суд и не будет за это бороться, об этом мне Бадри не говорил.
В.: Господин Анисимов и господин Streshinsky из Coalco заявят, что Бадри сказал им, что он выступал единолично и что вы не участвовали в этой сделке. Вы в курсе этого?
О.: Это ложь.
В.: Это ложь, что такой разговор состоялся?
О.: Бадри никогда не мог бы это сказать Анисимову или кому-либо от Анисимова, потому что все прекрасно знали, что мы партнеры с Бадри 50 на 50. Это совершенно невозможно, невозможно себе представить, чтобы Бадри кому-либо такое сказал. Более того, если вы посмотрите на бумаги, которые показывают начало переговоров о продаже нашего второго транша 25 %, то оттуда совершенно четко видно, что все — и Анисимов, наверное, лучше, чем кто-либо, и Абрамович, конечно, тоже на этом же уровне понимания — знали прекрасно и понимали, кто является истинным продавцом своего второго транша.
В.: Знали ли вы, что Бадри дал такую гарантию, что он является единственным бенефициарным владельцем?
О.: Я был очень удивлен, когда мне это показали в первый раз, я был поражен, что Бадри подписал гарантию освобождения от ответственности. Действительно, со мной он это не обсуждал.
В.: Но справедливо сказать, что вас устраивало, что Бадри подписывал документы на основе того, что как бы вам не принадлежали эти акции.
О.: Я сказал Бадри, что он может делать все что угодно. Хотят меня спрятать — пусть прячут, я им сказал. Но опять же Бадри мне никогда не говорил, что он будет давать гарантию во время продажи этих акций, что больше нет бенефициарных владельцев. Я уже говорил господину Сампшну, что с самого начала я принял решение, что я буду подавать в суд и заявлять об угрозе и запугивании.
Нам принадлежали акции 50/50 с господином Абрамовичем в РУСАЛе. А остальное принадлежало господину Дерипаске. Господин Абрамович обманул нас, нарушил наше доверие совершенно ужасным образом. Мы узнали об этом из новостей, из газет. Это потрясающе, что он сделал. Ну, я думаю, что Абрамович сможет все это объяснить вам, когда он будет давать свидетельские показания.
Господин Березовский, я собирался задать вам следующий вопрос. Когда вам сказали на перекрестном допросе на прошлой неделе, что к господину Абрамовичу тоже обратились в конце 1999 года продавцы алюминиевых активов, вы ответили на это, что сама идея была смешной, и господин Абрамович был никто в то время, вы это помните?
О.: Помню, да.
В.: Ваши свидетельские показания. Вы здесь говорите, что в конце 1999 года влияние Абрамовича превысило ваше влияние, и он ходил на день рождения к господину Путину и так далее, да? Господин Березовский, вы здесь не утверждаете, что господин Абрамович был никем.
О.: Да, вы совершенно правы. Когда я сказал, что Абрамович был никто, может быть, это было только частью правды, поскольку в тот момент времени Абрамович уже становился влиятельным, становился известным, и, совершенно определенно, многие люди в то время это понимали. Действительно, для многих людей он был никем в то время, и, определенно, его влияние стало усиливаться только после того, как Путин сел в президентское кресло. Но неправильно утверждать, что Абрамович был никем. Когда я сказал, что Абрамович был никем, я имел в виду, что его влияние только начало расти в то время.
И опять же я хочу вам напомнить, что его позиция, которую он занял, позиция усиления своего влияния, это было создано мною, поскольку по его просьбе я представил его Татьяне, Валентину, а позже Путину. И поэтому я понимал, что его влияние растет, но немного людей в тот момент времени признавали, что он стал таким влиятельным. И вы правильно упомянули, что он действительно был приглашен на день рождения Путина, но… В то время
