Показательный поединок между Хилдебрандом и Эйлертом стал украшением турнира в честь бракосочетания виконта Герарда. Ладвигу неоднократно приходилось видеть их тренировки, но и он был очарован мастерством, которое продемонстрировал господин вместе со своим оруженосцем. Все движения бойцы заранее отрабатывали до мелочей, каждый их шаг, каждый взмах полутораручных мечей был следствием долгой и упорной работы. Во время выступления в рядах зрителей ни раздалось ни звука, и было хорошо слышно, как тихонько позванивают на бойцах лёгкие кольчужные доспехи.
Хилдебранд завершил поединок своим фирменным ударом. В завершающей фазе его меч слегка коснулся груди оруженосца, и тот опустил руки в знак того, что побеждён. Зрители устроили овацию, под ноги бойцам стали бросать деньги, но ни Хилдебранд, ни Эйлерт не стали их подбирать. Рыцарь подошёл к специально выстроенной ложе для устроителей турнира, где и получил награду из рук графа Дедрика.
— Вы затмили всех остальных участников, мой господин, — восхищенно произнес Ладвиг, помогая Хилдебранду снять доспехи. — Тем, кто станет выступать следом за вами, будет сложно чем-то удивить публику.
— После нас с Эйлертом заявлен Селвин. — Ответил рыцарь. — Он так замечательно управляется с цвейхандером, что зрителям скучать не придётся.
— Вы мною довольны, мастер?, — Спросил оруженосец.
— Ты превосходно отработал, хотя ещё далёк от своей лучшей формы, Эйлерт. У меня нет претензий. — Сказал Хилдебранд и обратился к пажу: — Дойди до ложи устроителей, Ладвиг. Тебе передадут монеты, которые бросили нам зрители. Возьми их, не пересчитывая, иначе это будет выглядеть, как оскорбление.
— Значит, вы сражались за деньги, мой господин?, — Удивился Ладвиг, перед мысленным взором которого всплыл образ кланяющегося Хофнара.
— Нет. Искусство нельзя разменивать на мелкую монету, иначе оно превращается в обычное ремесло. Эти деньги — знак признательности зрителей, а не плата за наше выступление. Бросать монеты, или нет, всегда решают сами люди. Когда устроители турнира приглашают рыцаря для проведения показательного боя, они компенсируют ему расходы на проезд, экипировку и снаряжение. Это обычная практика и ни у кого она не вызывает вопросов. Мы с Эйлертом не наёмники, мы те, кто двигает вперёд искусство фехтования.
Когда Ладвиг вернулся с мешочком монет, в шатре находился только оруженосец, занимавшийся мелким ремонтом кольчуг. В поисках рыцаря, паж отправился в сторону арены, откуда доносился звон оружия и возгласы зрителей. Господина он нашёл неподалёку от ложи устроителей турнира. Хилдебранд без особой заинтересованности наблюдал за двумя рубившимися на саблях бойцами и отвлёкся безо всякого сожаления.
— Я выполнил ваше поручение, мой господин.
— Благодарю. Эйлерт закончил с починкой доспехов?
— Почти. Он сказал, что помощь ему не требуется.
— Тогда можешь остаться, хотя, смотреть здесь не на что. Бой на саблях выглядит эффектно, но научиться владеть ей легче, нежели мечом. С сожалением приходится признать, что за саблей и шпагой, будущее фехтования.
— Почему?
— Сейчас уже не принято повседневное ношение доспехов. Для самообороны, или дуэлей, достаточно лёгкого клинкового оружия с ярко выраженным рубящим эффектом — это сабля, или колющим эффектом — это шпага. То рыцарство, каким оно было ещё полсотни длинных сезонов тому назад, постепенно вымирает. К сабле сейчас приучают с детства, а покрытые славой мечи предков вешают над камином, чтобы никогда больше не брать в руки. Это печально…
— Если вы позволите, мой господин, я хотел задать вопрос об Эйлерте.
Получив разрешение рыцаря, Ладвиг продолжил:
— В самом начале турнира проводились поединки между оруженосцами. Победителей затем торжественно посвятили в рыцари. Я видел эти поединки и должен сказать, что ставшие рыцарями оруженосцы значительно уступают в мастерстве Эйлерту. Он без труда бы одержал победу над любым из них. Вы согласны со мной, господин?
— Абсолютно согласен.
— Эйлерт упустил шанс стать рыцарем. Осмелюсь спросить, мой господин, это вы ему не разрешили участвовать в поединке оруженосцев?
— Видишь ли, Ладвиг, рыцарское звание подразумевает наличие у соискателя благородного происхождения. Эйлерт не может похвастаться родовитыми предками, поэтому рыцарем ему стать не суждено.
— Он до конца своих дней останется оруженосцем?
— Когда он закончит обучение, то сможет поступить на службу к какому-нибудь сеньору на правах сержанта. Это позволяет достигнуть высоких должностей и стать командиром, в том числе над рыцарями. Мудрый сеньор ценит не только тех, у кого на одежде красуется родовой герб.
— Значит, мне тоже не быть рыцарем?, — Вздохнул Ладвиг. — Я даже родителей своих не знаю.
— С тобой, как раз проще. — Улыбнулся Хилдебранд. — Если кто-нибудь из благородных господ объявит тебя своим незаконнорожденным сыном,
