вместе.
– Ну-с, приступим, – сказал полицейский, доставая из стола листы бумаги, перо и чернильницу. – Назовитесь, сударь. Фамилия, имя, отчество.
– Сосновцев Андрей Павлович.
– Документы, подтверждающие личность, имеете?
– Нет…
– Так и запишем – документов не имеет. Где родились, национальность, вероисповедание?
– Русский я. Родился в Южнореченске…
Ручка с пером, напоминающая мамину (она не признавала ни шариковых, ни авторучек, предпочитала писать, макая перо в чернильницу), – застыла над листом бумаги:
– Такого города в реестре Российской империи нет, Андрей Павлович.
– У вас здесь нет, а у нас – есть, – твёрдо ответил Сосновцев.
Что уж теперь – он в совершенно ином мире, это ясно. Возможно ли выбраться отсюда, попасть домой – неизвестно. Но в любом случае, пока что нужно привыкать к здешним реалиям. Россия начала двадцатого века, империя, давно канувшие времена, известные лишь по историческим фильмам да небольшому количеству прочитанных на эту тему книг. Но и начинать знакомство со лжи – ни к чему.
– Стало быть, вы осознаёте, что попали в другой мир?
– Трудно не понять. Да и я сам наверняка выгляжу как белая ворона.
– Здесь вы правы, Андрей Павлович.
– Что со мной будет? – не сдержался Сосновцев.
– Это будет зависеть от многих причин. И не мне решать подобный вопрос. Год рождения?
– Тысяча девятьсот восемьдесят шестой.
– В Бога веруете?
Тут Андрей замялся. По национальной принадлежности он должен считаться православным, но в церковь не ходит. Обрядов не соблюдает. Пробовал как-то поститься, так больше для очищения организма, чем ради веры. Тогда это модно было, да не очень-то получилось. В глубине души он верил в некое высшее начало, организующее всё сущее на земле. Некий высший промысел. Можно называть это судьбой, можно – предназначением, а можно – Богом. Но причислить себя к истинным христианам?…
– Я могу записать вас как атеиста, – видя затруднения пришельца, помог Михаил Васильевич. – В империи свобода воли. Лишь бы вы не состояли в какой-нибудь опасной секте.
– Нет, сектантом никогда не был, – уверенно открестился Андрей.
– Вот и славно. А с верой ещё, быть может, определитесь. Каждый приходит к Господу своей дорогой. Род занятий?
Опять заминка. Художником себя назвать, у Андрея язык не повернулся. Не вышло из него художника. Бизнесмена – тем более. Да здесь и слов таких не знают. Купец, а какой он купец – курам на смех!
– Учитель, – решился Сосновцев. – Преподавал в школе рисование и черчение.
– Так и запишем, – склонился над бумагой полицейский. – Под судом, следствием не состояли? В политических партиях, кружках, обществах числитесь?
Андрей отчаянно затряс головой, и тут хлопнула дверь.
– Мишенька, дорогой, вы совершенно загоняли нашего гостя вопросами! – прозвучал сзади чей-то мягкий голос.
– Никак нет, ваше высокоблагородие! – вскочил дознаватель. – Только основные данные…
– Да полноте, не подскакивайте, словно юнкер перед генералом. Идите-ка, покурите своих цветочных папиросок. Мне с господином поговорить необходимо.
– Слушаюсь!
Полицейский скорым шагом покинул помещение. Его место занял другой человек. Совсем другой человек…
2. Иной мир
Вошедший мужчина был невысок ростом, полноват и грузноват, возрастом за пятьдесят. Совершенно лысая голова, но на щеках обязательные бакенбарды – пышные, расчёсанные вразлёт, шикарные! Человек этот обладал удивительной манерой – не смотреть в глаза собеседнику, щуриться, скользить взором по окружающим предметам. Во всяком случае, в чём Андрей убедился позже, до тех пор, пока сам не хотел встретиться с тобой
