I am enough. Просто. Ешьте. Еду.

Несмотря на то, что в моей голове начали появляться мысли «Может, съесть обычный хлеб? И обычный сыр?», я как-то с лёгкостью их отметала, и они прекращались. Я также пыталась себя утихомирить: «И что, что я захотела обычный бутерброд для всех смертных? Ну, на хлебец намажь что-нибудь низкокалорийное. …Да поешь ты свой хлеб! И макароны поешь. Только потом как-нибудь. Когда будет тяжёлая тренировка… Ну, или ещё когда-либо!»

Таким образом, я могла откладывать еду, которую хочу, месяцами (!). Организм не сопротивлялся и не просил – пока что он терпел всё это. Я и радовалась: «Вот, как хорошо! Прекрасное питание! Ем всё, что угодно, выбираю, что полезнее. Какая я умница!»

*

Со временем происходило ужесточение правил. Нутриенты строжайше по часам, тренировки строго 4 раза в неделю, если пропустила – «отрабатывай хоть ночью, чтобы никаких пробелов!» Я пыталась сделать из себя робота, который будет беспрекословно всё соблюдать и успевать делать, естественно, «правильно» и «идеально».

Однажды я долго была в ВУЗе на парах, и, обычно приходя домой примерно в 17 часов вечера, я приехала в 21. «Тренировка назначена? Назначена. Ты её сделала? Не сделала. …Но у меня ещё домашняя работа на завтра… Делай домашку, а потом тренируйся». В тот день я занималась во втором часу ночи (!) в коридоре (!). Отец, если сказать, что обалдел, это значит ничего не сказать. Но мне было всё равно – так положено, значит, я это сделаю.

В плане еды мне казалось, что я ем вполне достаточно: «Я пользуюсь цифрами калоража для поддержания веса. Я пересчитала всё, и на самом деле мне нужны 1ХХХ ккл, а не 2ХХХ! Ведь так все в „Instagram“ делают, и им комфортно, тебе-то что всё вечно не то?! Тебе просто кажется, что есть хочется. 1ХХХ ккл – да это столько калорий, что 90% худеющих тебе позавидуют. Это роскошь!»

Когда я ела на подсчитанные 1ХХХ ккл, то была злая. Просто безумно злая! Я психовала 80% дня, я злилась на всех и вся, я игнорировала всех людей, я хотела провалиться сквозь землю и ни с кем не общаться. Я огрызалась на отца, поэтому мы общались только по делу.

В определённые дни у меня был «читмил», но я под начало восстановления уже не выдерживала и начинала съедать тысячи калорий вместо разрешённых нескольких сотен.

Да, я очень переживала, тревожилась, ругала себя, когда ела много, но при этом я становилась невероятно доброй и общительной. Клянусь, как будто мне давали особую таблетку, и моя стервозность покидала меня. Я была в шоке. Мой живот разрывался, больной мозг придумывал, как бы это всё отработать завтра, но настроение у меня было просто восхитительное. Я хотела со всеми разговаривать, смеяться и шутить. Я сама не заметила, как самоненависть после бинджа куда-то улетучилась в отличие от прошлых лет.

Психолог: интересный факт. Вот ограничивает себя человек, не получает удовольствия от еды, видит человека с корпулентными7 формами и говорит: «Ах, он такой бедный, не ведает моего счастья», а то и что похуже. Ему даже не приходит в голову, что этот корпулентный человек может быть счастлив и может с истинным удовольствием съесть торт. С точно таким же удовольствием пойти в театр или кино, куда угодно.

Отец был очень довольным в такие дни. «Вот ты как много поешь сладкого, так всегда такая радостная!» – и улыбался мне в ответ. Большинство времени организм получал мизер, а, когда мог докричаться до меня, то пытался «отхватить» тысячи калорий.

*

Заморочки в тренировках меня очень долго не отпускали. Может, где-то полгода я занималась с 5.20 утра. Да, именно в это время, так как я думала: «Ко 2-й паре мне ехать к 9.40, если встать в 5.20, то я успею потренироваться, потому что после пар я приду домой очень поздно, а мне ещё тьму уроков готовить и вечером я не хочу заниматься физической нагрузкой в принципе».

Собственно, поэтому я и отжималась рядом со стиральной машиной на кухне, приседала у кровати спящего брата, стараясь не слишком громко дышать, делала выпады в крошечном коридоре и думала: «Нуштожподелаешь ради фигуры!»

Другая часть меня, я помню, очень сильно сопротивлялась. Я не хотела вставать в 5.20, когда могла встать в 7 часов утра. Хорошо то, что у нас были пары ещё раньше – с 8 утра в определённые дни. Тогда я не занималась: я вставала в 6, одевалась, завтракала и выезжала, а встать совсем в ночи ради тренировки перед ВУЗом я точно не была готова (вот это да!).

*

Андрей ещё весной мне сказал, что в августе мы поедем к его родителям. Они увидят меня впервые, а я – их. На удивление, я даже не волновалась. Не знаю, у меня не было мандража и тревоги: «Вдруг меня не примут, я им не понравлюсь» и прочее.

Ехать к ним долго: примерно 9 часов на автобусе в одну сторону. Мы всегда ездили и ездим так, чтобы это была ночь – это хотя бы немного удобно: не жарко и можно немного поспать (скрючившись сидя).

Летом в автобусе очень душно, зимой проще. Когда мы хотим спать, Андрей садится к окну, берёт мою кофту, прислоняется с ней головой к стеклу, а я ложусь к нему на колени. Так мы можем проехать всю ночь с попеременным кряхтением «О, боже, мой зад уже квадратный» или «Блин, моя спина сломалась».

В дорогу (в период режимных лет) я брала, конечно же, свой «правильный» ужин, так как мы выезжали в 7—8 вечера («20.00 – пора есть»), и что-то низкокалорийное, если я ночью захочу перекусить. Так как мы плохо спали, я с большой тревогой жевала ночью яблоко, как-то – даже банан (от чего я забеспокоилась в самый край): «Вдруг я потолстею от фруктов, их же ночью нельзя?»

Мы ехали по тёмной дороге, остановки были примерно каждые 3 часа, и на каждой остановке люди ели. Не все, только некоторые. Я, конечно, смотрела, что они решили положить себе в рот. Кто-то жевал пирожок, кто-то – бутерброд, кто-то пил лимонад. Я сидела, наблюдала за всем этим и думала: «Люди, ну как можно быть такими?? Почему вы просто кефир не попьёте? Зачем вы едите ночью – это же плохо?!»