I am enough. Просто. Ешьте. Еду.

шоколад», я позже съем одну плитку за раз. Поэтому после лаваша я съела 4 шоколадных кубика.

Потом недолго сомневалась, брать ли мне на несколько часов в отлучке от дома яблоко. «И без этого у тебя лаваш, сыр, шоколад. Перетерпишь! Сколько можно есть-то?!» «Делай наоборот, бери!» Взяла. Done!

Это было для меня очень сложным действием и являлось огромной победой. Сейчас я не задумываюсь о еде. Я беру с собой в сумку бутерброды, батончики и прочее, перед этим спокойно ем и иду по делам. Я не воспринимаю это как победу – это обычное дело. Но в тот период «съесть калорийный шоколад, ещё и с собой что-то взять» считалось настоящим прорывом.

*

Когда вас начинает «заедать» в рекавери и вы не знаете, как дальше идти вперёд, вспоминайте ассоциацию с «ребёнком». Для меня она остаётся сильнейшей вещью, если я не знаю, как мне идти дальше.

Представьте, что ваш ребёнок в рекавери, ему 15—18 лет. Он зеркально прошёл то, что прошли в расстройстве вы. Он не ел; может, он был булимиком, он отрабатывал еду, обманывал, что ему «так жить хорошо» и прочее. Теперь он лечится и испытывает сложности.

Он мучается при выборе между хлебцем и булкой, он считает, что его тело несуразное, странное, его нужно менять и так далее. Что вы ему скажете? Скажете возвращаться в режим? Есть только «правильно»? «Иди тренируйся, ты очень поправился»?

Я уверена, вы бы сказали то, что его спасёт. «Я не буду есть за 3 часа до сна… Хотя очень хочу» – ответьте себе, как своему ребёнку: «Хочешь? Ешь! Тебе нужно есть!» «Я хочу отработать пирожные» – ответьте ребёнку: «Отрабатывать еду не нужно, давай поговорим/посмотрим фильм/почитаем».

Ассоциация «ребёнок» особенно помогала мне при вздутии в рекавери. Я ходила с животом, как воздушный шар: «Ну, ничего, живот круглый, пройдёт, не ругай себя, твоё тело старается». Без: «Да штож это такое!! Какого чёрта живот так вздулся, что я не то съела?? Что за идиотский вид?!» – это отрицательная реакция. Она не поможет.

Ассоциация с «ребёнком» помогает найти безопасный выход в ситуациях с ОРПП-мыслями из расчёта, что человек, которому вы даёте совет, самый родной. Это вы сами.

Если вы не знаете, что ответить себе в рекавери в определённой ситуации, скажите то, что вы бы сказали своему ребёнку, который полностью полагается на вас в восстановлении и безоглядно верит, что вы поможете ему выздороветь.

*

Наступил тот самый день выхода из релапса – 8 марта 2016 года. Причём «вывозил» из отката меня организм сам: терпеть моих решительных действий он уже не мог. Я ещё не знала, что вечером мой релапс будет «закругляться», поэтому, как обычно, весь день я ела мало, радовалась и гордилась этим.

Я поехала на маникюр, а потом сразу же в кафе. Там ждал Андрей, мы хотели отметить Международный женский день. Муж заказал себе огромный сет роллов, а я сидела в раздумьях, что же мне лёгкого поесть на ужин. Я выбрала тефтели на пару с овощами (это правда вкусно было сделано, но мой выбор был не из-за вкуса, а из-за того, что в блюде калорий меньше, чем во всех других, как мне показалось).

Мне принесли 5 тефтелей. Я съела две, потом откинулась на спинку стула и сказала: «Ох, фу, объелась просто ужасно!» Это не было обманом: когда долго не ешь и затем съедаешь немного, то и вправду кажется, что ты переел. (На самом деле это «опасное» ощущение в рекавери – главное, ответить себе на новый скоро пришедший сигнал голода, а не отрицать его словами «ну я же ел 15 минут назад!») Мы посидели в кафе, мне завернули с собой оставшиеся 3 тефтели и несколько недоеденных роллов Андрея, и мы пошли домой.

Мы проходили мимо супермаркета. Муж мне напомнил: «Насть, ты же, вроде, торт хотела. Так давай его купим!» В тот момент я отдавала себе отчёт, что а) если я откажусь от торта, то это означает, что я боюсь калорий, поэтому его по-любому надо взять; б) если я скажу, что торт я есть не буду, Андрей заподозрит, что я странно ем. Я согласилась зайти в магазин. Андрей пошёл посмотреть себе йогурт, а я – выбирать торт. Я купила «Трюфельный Пай» и каталонский пирог. От жадности.

Мы пришли домой. Переоделись. Я только несу пакет на кухню, а уже думаю о том, как буду есть торт. Андрей сказал, что объелся роллов и пошёл полежать, а я, со своими двумя тефтельками на ужин, решила съесть по чуть-чуть от каждого пирога: «Я и так за день мало съела, что мне будет от этих двух кусочков!»

Я отрезала от пирогов по порции, положила в тарелку. Медленно начала ковырять их ложкой. Съела. Мало. Надо ещё: «Ведь надо дать, если просят… Но я же худею…» – несмотря на противоречия в мыслях, ноги несли меня к пирогам. «Режь кусок, нет, два отрезай!» – мозг просил начать есть и больше не обижать тело, и это было настолько сильным криком, что я не могла противостоять этому.

Я «успела» опубликовать в «Instagram» пару первых кусков и написать, что я съела «страшную» еду и мне спокойно – какая я молодец. Но потом я начала есть кусок за куском, и этого уже никто не узнал.

Я ела и ела, не понимая: «Как же людям хватает кусочка? Как они это делают?! Почему мне нужно 10 кусков, а я всё равно чувствую голод, и голова просит есть?? Неужели это на всю жизнь? Что во мне сломалось? Как это вылечить?!»

В итоге я пришла в спальню к Андрею с полнейшим непониманием, что только что сейчас со мной произошло: от каждого пирога я съела примерно по половине. Муж мне говорил: «Ну и ладно, что такого, сколько хотела, столько и съела!» – но меня это совершенно не устраивало.