*Ещё в марте я писала в Сети о том, что «вижу, как передо мной мельтешит откат», а в апреле уже начала кардинально меняться. Как-то утром я ясно поняла несколько вещей. Естественно, об этом было написано в «Instagram».
Сегодня с утра я осознала, что не хочу возвращаться в ограничения (действительно, без задней мысли!). То есть, например, посмотреть в зеркало, увидеть что-то «не то» и подумать «надо бы похудеть потом». Нет! Я вспоминаю, как мне можно было есть только определённое количество еды, и то не всегда; как мой завтрак, обед и ужин зависели от КБЖУ и от «белка вечером, углеводов утром».
Не хочу возвращаться в расстройство. Совсем. Я вспоминаю всё это, не понимая, как выдержала такие 5 лет.
Я теперь так много смеюсь и улыбаюсь! Пусть лучше я буду «в теле» или полновата и не соответствовать стандартам, но буду счастливым человеком. Мне ничего не надо «подтягивать», «накачивать» и «худеть». Мне не надо считать, переживать, страдать от того, что мне «нельзя» есть.
Последние дни я понимаю, что не чувствую стыда, если рядом стоит худая девушка, а я больше её. Это я! Все разные! Ты – худой, ты – полный, ты – среднего размера.
Никогда не случится так, что все люди станут стандартными, «как принято идеально выглядеть».
Психолог: посмотрите на эти слова. «Худой» = «худо». «Полный» = «наполненный», «полноценный». Это означает только то, что в какой-то период худоба не была в фаворе. В какой-то была. Так по кругу. Стоит ли лишать себя полноценной жизни (в своём теле, каких бы форм оно не было) только потому, что вы попали в цикл «худобе – да, полноте – нет»?
Мне нравится разговаривать с людьми теперь! Раньше, мне кажется, я всех ненавидела и только шипела, как ядовитая змея. В том весе, в котором я сейчас (цифру я не знаю с февраля), я чувствую, что моё здоровье в 2 раза лучше, чем было. Безусловно, бывают «плохие» дни, но это нормально.
Я отнеслась к своему восстановлению, как к серьёзному лечению. Сначала я пыталась жить по пути «попробую, как влияет на меня рекавери, и потом вернусь, если что, в малый вес». Это такой тупизм. Смысл так говорить себе и чего-то ждать?
У меня психическое расстройство – мне нужно восстановиться.
Спустя недолгое время, я взяла себя в руки и сказала себе: «Иди лечись, делай всё, что ты сама сможешь; ты не дура, тебе нужно выздороветь» – и я начала делать то, что было в моих силах. Я пыталась сделать всё, чтобы не задерживать восстановление. Я специально не бежала с эскалаторов, не поднималась по лестницам, везде ездила и не ходила пешком, чтобы не тратить любую энергию – чтобы всё шло на устранение повреждений only. Никаких тренировок, ничего. Ответ любому сигналу голода постоянно каждый день каждые 1—2 часа. Специально ходила гулять с Андреем через мысли «о, нет, меня же все увидят». Потом я вытащила себя на сеансы к психологу, чтобы мне «починили» голову.
Иногда настроение было полнейшим ужасом, я не хотела ничего делать, я уставала. Но соглашаться с ОРПП-мыслями на откат было нельзя: я бы сделала ещё один крюк в рекавери – я знала это из-за зимнего релапса с возвратом отёков и рациона до 10000 ккл/сутки. Так что нет. Все эти «попробую ИП, рекавери» – ерунда и ложь самому себе. Мне было стыдно перед собой искать оправдания, чтобы оставаться в болезни.
Находясь в расстройстве, больному ОРПП очень спокойно, он не хочет изменений, так как они повлекут за собой тревогу и страх. Поэтому такой человек ищет какие-либо «чёрные выходы». Но их нет.
*Сеансы с Полиной обычно были в субботу, и перед одним таким выходным я решила пойти в торговый центр (ТЦ) за одеждой. Я подумала: «Я что, права не имею купить себе новую одежду из-за того, что поправилась?» Я купила себе персиковый свитер 48-го размера (хотя у меня 46-й), две тянущиеся юбки, вроде что-то ещё.
Это была комфортная одежда для меня: свитер ничего не стягивал, он симпатично болтался на мне, и я не переживала «что люди подумают про мой живот». Юбки закрывали бёдра, которых я очень стеснялась и хотела, чтобы окружающие их не видели.
Я пришла к Полине в субботу и спросила её: «Полина, как тебе мои кофта и юбка?» Она сказала, что, конечно, заметила новые вещи; добавила, что они очень красиво смотрятся. Тогда я задала вопрос, который начал меня волновать после покупки: «Нормально ли то, что я купила вещи, которые меня „прячут“? Не значит ли это, что я просто пытаюсь „скрыть“ свои проблемы с восприятием тела: просто „сбежать“, чтобы о них не думать?»
Полина ответила, что всё в порядке, я всё равно иду по верному пути, и такие вещи пока мне помогают, и, вероятнее всего, скоро и их помощь мне будет не нужна. Меня это успокоило, и в дальнейшем я покупала себе ещё больше вещей на 1—2 размера больше того, какой был у меня.
Я долго не могла принять, что мне следует купить одежду большего размера. Я боялась её. Она означала для меня безволие.
Я пошла в ТЦ, говоря себе: «Так надо, Насть. Это очень уж по-детски придуриваться и ходить в том, что мало, говоря себе, что всё ещё можешь это на себя натянуть».
Я купила одежду 46-го размера (был 42). Мир не рухнул. Продавцы не смотрели на меня, как на тряпку и безвольную никчёмность. На улице вообще всем было плевать на это.
Вы не пуп земли: о вас не думает каждый первый, как и вы не думаете на улице о любом человеке больше нескольких секунд.
