Именно в рамках антиалкогольной кампании (точнее, кампанейщины) родилась еще одна идея – так называемых народных домов, эдаких центров массового культурного досуга для народа. Первое такое заведение открылось в столице, второе – в Нижнем Новгороде. Третий народный дом был открыт 2 февраля 1903 года в Харькове. Он имел два зала и библиотеку-читальню, там работали вечерние школы и драматический кружок, которым руководил украинский писатель и драматург И. М. Хоткевич. Затем народные дома стали открываться и в других городах России.
Ну а традиционные русские пивные стали трансформироваться в «лимонадные»! «С введением винной монополии в Нижегородской губернии число пивных значительно сократилось, – констатировала пресса. – Однако бывшие владельцы, не желая терять прибыль, выправили себе документы под продажу прохладительных напитков». Лимонад, понятное дело, не пользовался столь высоким спросом у населения, как пиво, посему прибыль от такой лавки была в разы меньше. Но бизнесмены нашли выход! А именно: стали обзаводиться «женской прислугой». Иными словами, превращали лимонадную в нечто среднее между питейным заведением и публичным домом. Выпив прохладительного напитка, посетители могли тут же присмотреть себе даму – по выражению полицейских, «для сомнительных дел». Больше всего развелось таких полуборделей на улице Алексеевской. Так что приключения посетителям были гарантированы не хуже, чем в пивной.
«Третьего дня некая Гликерия Колесова, повздорив из-за чего-то с содержательницей лимонадной лавки на Алексеевской улице в доме Крицкой, Евдокией Зубликиной (ссора, вероятно, была вызвана несправедливым распределением доходов. – Авт.), произвела целый погром. Схватив табуретку, она стала наносить удары налево и направо посетителям и служащим, расшибла стекла в окнах и рамы, изломала стулья, и полиция с трудом справилась с рассвирепевшей воинствующей девицей», – рассказывала газета «Нижегородский листок».
Ну а что касается народных домов, которые, по сути, насаждались сверху, по ответной инициативе снизу стали создаваться своего рода народные дома пьянства! Которые представляли собой некие «клубы», замаскированные под разного рода «культурные» заведения и даже библиотеки.
Так, в селе Сормово в начале XX века возникло сразу два клуба, один – мелких служащих, второй – коммерческий – клуб инженеров. Что из себя представляет второй, очень красочно описал один из посетителей, решивший провести своего рода журналистское расследование.
«Было 10 часов вечера, – писал журналист, подписывавшийся коротким псевдонимом из одной буквы „X“. – Пройдя два каких-то закоулка, мы очутились перед двухэтажным деревянным зданием, верх которого сиял огнями, и оттуда доносился на улицу какой-то гул и шум, напоминавшие прилив морских волн.
Поднимаемся по темной и вонючей лестнице на второй этаж и, предупрежденный красноречивой надписью на клочке бумаги: „Звонок. Звоните за проволоку“, прибитом к двери, освещенной коптящей лампочкой, – „дергаем за проволоку“. Дверь открыл какой-то маленький, юркий, с черной бородой человечек и моментально скрылся в соседнюю комнату, из которой доносился гул множества голосов, стук бильярдных шаров и вырывались удушливые клубы табачного едкого дыма. Стены прихожей были сплошь завешаны верхней одеждой и шапками, а на грязном полу в хаотичном беспорядке валялись калоши. С трудом найдя место для своих пальто, мы вошли в небольшую комнатку, уставленную по стенам шкапами, наполненными книгами.
Над продолговатым столом, поставленным посередине, свешивалась лампа с разбитым колпаком. За столом сидели трое субъектов, которые, немилосердно дымя папиросами и распивая пиво, оживленно разговаривали о бурах и англичанах.
– Это библиотека клуба, – шепнул мой провожатый.
Входим в следующую комнату. На пороге я на одно мгновенье приостановился и… чуть было не предался постыдному бегству, так как представившаяся моему взору картина настолько напоминала физиономию низкопробного трактирчика на Балчуге в праздничный день, что во мне невольно зародилось сомнение: не обманул ли меня мой знакомый…
Представьте себе комнату средних размеров, сверху и донизу наполненную густыми волнами табачного густого дыма. В двух диагональных углах установлены круглые столы, покрытые зеленым сукном, за которыми заседает в общей сложности до 30 человек играющих. В остальных двух углах стоят четырехугольные столики, нагруженные графинами с водкой, окруженными рюмками, с небогатым закусочным ассортиментом (яйца, селедка, маринованные грузди, сыр, колбасы и вобла). Средину комнаты занимает огромный квадратный стол, загроможденный пивными бутылками, подмокшими стаканами и подмокшими газетами и подмокшими журналами (как-никак библиотека! – Авт.), забросанными окурками папирос. Жара тропическая, духота невозможная.
Экспансивные, раскрасневшиеся лица игроков, лихорадочный блеск глаз, дрожащие от волнения и азарта руки, загребающие медные марки или отсчитывающие круглые или овальной формы металлические штучки, звон золотых и серебряных монет, смешанных с марками, – все это производило впечатление какого-то игорного притона.
В соседней комнате происходила бильярдная игра. Почти все пространство комнаты занимал большой бильярд, вокруг которого с киями в руках расхаживало несколько человек. На лавках и стульях расположились вдоль стен со стаканами в руках зрители, следившие за ходом игры.
Среди публики то и дело шмыгал юркий человечек, отворивший нам дверь. Он по требованию посетителей то приносил на тарелке закуску к
