1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

обособленной жизнью. Их можно было одновременно назвать и трудовыми людьми, и бездельниками, и даже чудаками. Судите сами, в начале XX века (а это всего сто с небольшим лет назад) сормовичи даже жили по своему, собственному сормовскому времени!

«По Московскому шоссе во всю прыть мчится на извозчике коммерсант, которому необходимо по срочному делу побывать в конторе сормовских заводов не позже обеденного свистка, – рассказывал фельетон в газете „Нижегородский листок“. – Он спешит на поезд. В одной руке у него часы, в другой номер „Волгаря“, на последней странице которого напечатано „каменное“ расписание. Тревожно перебегая глазами с расписания на часовой циферблат и обратно, коммерсант, подъехав к вокзалу, облегченно вздыхает: по расписанию поезд отходит в 10 час. 50 минут, а стрелка показывает только 10 час. 45 минут. Еще целых пять минут ожидания! Расплачивается с возницей и медленно поднимается в здание вокзала. Извозчик уезжает в Канавино.

На вокзале пусто. Касса закрыта. Поезда нет.

– Где же поезд?

Коммерсант, сильно озадаченный, направляется в телеграф и взволнованным голосом повторяет тот же вопрос.

– Поезд давно ушел, – следует равнодушный ответ.

– Как давно?! Он должен отойти через пять минут! Вот и в „Волгаре“ напечатано! – сует он к носу оторопевшего телеграфиста газету.

– Да у нас теперь по-новому, поезд отошел еще в 9 ч. 40 мин. по городскому, а следующий отправится в 12 ч. 55 мин. Тоже по городскому времени.

Коммерсант неистово рвет на мелкие клочки газету и пешком, за отсутствием извозчиков, направляется по шоссе в Канавино…»

Справедливое возмущение «коммерсанта» можно было понять! Во-первых, добраться до Сормова в те времена было действительно непросто. Особенно в осенние и весенние месяцы. Из-за дождей и распутицы вся пятикилометровая дорога от Гордеевки, являвшейся самым крайним населенным пунктом знаменитой Нижегородской ярмарки, до Дарьинского моста через речку Парашу, являвшегося своеобразной границей Сормова, превращалась в сплошное месиво грязи. Проехать по ней на телеге или пролетке было невозможно, не говоря уже о пеших переходах. Бывали даже случаи, когда в тех гиблых местах тонули лошади! К примеру, однажды два сормовских «интеллигента» (так называли жителей рабочего села, занимавшихся совсем не рабочей деятельностью) провожали кого-то на вокзале Нижегородско-Московской железной дороги в Канавине. После отхода поезда товарищи зашли в бакалейную лавчонку, дабы купить папирос, где сделали «пошлое замечание» в отношении некой хорошо одетой дамы, покупавшей колбасу. Лавочник вызвал городового, который решил сопроводить хамов в полицию. Для этой цели он взял легкового извозчика. Однако по дороге воинствующие «джентльмены» вытолкали из пролетки городового и приказали извозчику везти их в Сормово. Тот наотрез отказался, заявив, что проехать туда по дороге нет никакой возможности. Тогда «интеллигенты» выкинули из пролетки и водителя и решили добраться домой самостоятельно. Но далеко уехать угонщики не смогли. На полпути несчастная кобыла утонула в луже, а вылезшие из завязшей пролетки путешественники полдня просидели по пояс в грязи, откуда и были «приняты» полицией…

В общем, единственной реальной возможностью добраться до Сормова был так называемый Сормовский вагончик. Так в народе называли конечную станцию железнодорожной ветки, соединявшей Канавино с Сормовским заводом. На нее-то и спешил упомянутый выше коммерсант.

Однако чтобы добраться от ярмарки до этого Сормовского вагончика, надо было преодолеть больше километра по Московскому шоссе. А там можно было воспользоваться еще одним весьма чудным и комичным транспортом. Дело в том, что «для удобства пассажиров» летом 1900 года бывший сормовский инженер Фишер построил однопутную подвозную линию конного трамвая. Ее протяженность составляла всего 1300 метров, а посередине находился один встречный разъезд. Пассажиров обслуживали три вагона, двигавшиеся с интервалом 20 минут. Однако большой популярностью у нижегородцев эта линия не пользовалась. И неудивительно!

«„Фишеровская конка“, как называют сормовцы конный трамвай, совершающая черепашьи рейсы по Московскому шоссе, от Макарьевской части к „Сормовскому вагончику“, продолжает служить притчей во языцех, – писала пресса. – Только необычайная слякоть, дождливая погода и отсутствие извозчиков заставляют пассажиров из Сормова прибегать к услугам этой конки. Во-первых, от железной дороги до трамвая нужно пройти порядочный кусок по шоссе по колено в грязи. Во-вторых, вагон убийственно медленно ползет, и человек, имеющий спешное дело, предпочитает идти пешком». Кроме того, пассажиры жаловались на страшных, изнеможенных и тощих лошадей, тянувших вагоны, и на «изменчивые» цены. То есть кондукторши почему-то брали за проезд то 3 копейки, то 5 копеек. А «контроль» за безбилетниками и вовсе осуществлялся каким-то вонючим и грязным оборванцем, проще говоря, бомжом. Одним словом, эта конка всем своим видом и свойствами напоминала скорее персонажей какой-нибудь мрачной сказки вроде «Алисы в Зазеркалье», нежели общественный транспорт.

Впрочем, приехав вовремя и даже заранее к конечной Сормовского вагончика, как тот самый коммерсант, путники отнюдь не могли быть уверены в том, что не опоздают на поезд. А все дело было в том самом сормовском времени. Которое значительно отличалось от времени нижегородского и московского. И происходило это вовсе не потому, что в Сормове не хватало часов, а имевшиеся дружно шли вперед или отставали.

Все село так или иначе зависело от судостроительного завода. Каждый местный житель либо сам трудился на предприятии, либо обслуживал