1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

началась сексуальная революция! Гораздо раньше, чем на Западе. Развернутая в прессе шумиха, а также «борьба с порнографией», выразившаяся, в частности, в разгроме публичных домов в Санкт-Петербурге, Варшаве и других городах, также только добавили сторонников движению «за реабилитацию плоти».

22 апреля 1908 года был опубликован приказ министра просвещения начальникам средних учебных заведений о немедленном и строгом расследовании участия учащихся в «лиге». При выявлении подобных фактов гимназистов и семинаристов следовало немедленно отчислять.

«Проповеди свободных отношений между полами сводятся на практике к циничному разврату, пьянству, – писали СМИ. – В этом разврате губит свои силы молодежь на заре своей жизни. И тем печальнее, что к этому разврату, к „свободной любви“ она приступает якобы с идейными целями, которые в данном случае являются ловушкой, прикрывающей смрадную яму». А в московской газете «Раннее утро» было опубликовано гневное коллективное письмо неких 35 педагогов: «В период общей усталости и жажды временного покоя пришли глашатаи разврата. Не с добрыми песнями пришли они к измученным людям, не со страстным призывом к грядущим идеалам, а пришли они – эти обнаженные гетеры – с накрашенными лицами, с циничной усмешкой на бескровных губах, пришли жалкие, слабоумные, с преждевременно увядшими душами».

Учителя сетовали, что молодежь вместо классики, вместо Пушкина и Лермонтова тайком читает упомянутого «Санина», а также издававшуюся нелегально брошюру «Проблемы пола». Речь конечно же шла не о пособии для строителей и плотников, а все о тех же сексуальных отношениях. И в театры молодое поколение почему-то ломилось вовсе не на «Лебединое озеро», а на скандальную пьесу Франка Ведекинда «Пробуждение весны». Как выражались журналисты, «кровь бунтует в зацветающих телах».

Кстати, фраза «период общей усталости и жажды временного покоя» на редкость точно отражает сущность российской жизни в период между 1907 и 1914 годами.

«Все герои были одинаково глупы, тупы и пошлы»

Не успел схлынуть скандал с «Саниным» и «Лигами свободной любви», как осенью 1909 года культурная общественность была снова шокирована. На сей раз причиной стала новая пьеса Николая Ходотова «Госпожа Пошлость», которая сразу после премьеры стала настоящим хитом во всех театрах страны. Вместо того чтобы идти на «Лебединое озеро», «Евгения Онегина», ну или, на худой конец, на какую-нибудь комедию, народ толпами валил на спектакль, в полной мере отражавший свое название. Несмотря на высокие цены, в кассах возникали давки!

Известный дореволюционный актер и по совместительству писатель Ходотов, по мнению критиков, позволил себе всяческие некрасивые намеки на российских классиков. «Молодой писатель приезжает в Петербург со своей… няней. В самом деле, как может быть талантливый писатель без старой няни? – писала пресса. – У Пушкина была няня. Как же мог господин Ходотов отпустить своего героя Владимира Добрынцова (какое славное имя для „положительного“ героя! Даже о такой мелочи подумал) без славной русской ворчуньи-нянюшки! Нянюшка все время сидит и делает то, что и полагается нянюшке, – ворчит и вяжет чулок».

Это ли не высмеивание светлого образа знаменитой няни Александра Пушкина – Арины Родионовны?! Заметили критики в пьесе и другие намеки на творчество великого поэта.

Взять хотя бы этот отрывок: «Жил-был старик со старухою. Пошел раз старик в поле и нашел кобылью голову. Потужил, потужил старик и понес домой кобылью голову. Через три года кобылья голова написала повесть и говорит старику: „Вези меня в город, хочу повесть напечатать“. Потужил, потужил старик и повез кобылью голову в город…»

Что касается героев пьесы, то они как бы делились на две категории: почтенные старики и презренная пьяная писательская молодежь! Причем все «старики» были «солидными» и «толстыми», разница между ними была лишь в «один обхват», «два обхвата» или «три обхвата». А молодежь делилась на «поджарую», «пьяную», «мерзкую», «гнусную», «дикую» и т. п. Но при многочисленных различиях героев объединяло одно – все они были одинаково глупы, тупы и пошлы! «Что ни герой – то непроходимый дурак! Что ни слово – то уши вянут! – возмущались критики. – Можно подумать, что г. Ходотов так создавал свою пьесу: в течение многих лет ходил по ресторанам, внимательно слушал и каждое пьяное или глупое слово аккуратно записывал в книжку. Потом он к словам приделал героев, разбил всё на четыре части, и получилась четырехактная пьеса… В первом действии писатели пьют, крадут брюки, заставляют Сашу Фильтенштейна петь какую-то еврейскую песню и плясать еврейский танец. Писатели валяются пьяными на диванах, под диванами, под столом и т. д.».

Однако публика, вопреки оголтелой критике, восприняла пьесу с восхищением! Уже после первого действия зрители аплодировали актерам стоя, что бывало крайне редко. А на перерыв из зала не уходили, боясь пропустить начало второго действия! Невероятный успех «Госпожи Пошлости» объяснялся тем, что произведение исключительно точно отражало дух эпохи. Ведь и в жизни было то же самое: что ни герой и персонаж, то полный дурак!

И вот ведь совпадение, с выходом пьесы как раз совпало появление в СМИ сенсационных материалов о том, что совсем недавно Владивостоком и Приморской областью управлял сумасшедший губернатор! Речь шла о капитане первого ранга, начальнике штаба главного командира портов Восточного (Тихого) океана Дмитрии Афанасьеве. Последний, фактически находясь в должности главы региона, отличался весьма странными поступками. Во время совещаний спал и храпел прямо на столе, а по ночам, напротив, разгуливал по городу в треуголке, мундире и при шпаге, но… в одних трусах. Распоряжения, которые отдавал Афанасьев, также не укладывались в здравый смысл. К примеру, однажды он ни с того ни с сего приказал арестовать одного генерала, остричь его «под барабан», облачить в арестантскую одежду с бубновым тузом на спине и прогнать сквозь строй.