А он там, в руке, тихонько засмеялся и ногой по звоночку — бум! — но не очень громко. Так мы и пришли домой.
Тетя Вера заскучала
Динь-дон, дон-динь, динь-дон, дань! Наступил новый день. Алошка еще спит в своей маленькой кроватке. А я хожу на цыпочках, чтоб его не разбудить.
Мама ушла на работу, бабушка — в магазин. А тетя Вера никуда не уходит. Вот никуда не уходит! Села у окна и стала громко-громко скучать.
— Ой, я бедная девица, Вера Акимовна — сказала тетя Вера. И вздохнула. — Какая у меня на сердце тоска-кручина. Ой! Ни словами сказать, ни пером описать. Никто, ну никто меня больше в кино не зовет. Видать, никому не нужна красота моя ужасная.
Тетя Вера отошла от окна, включила пылесос и так махнула железной трубкой, что пыль столбом.
— Эх! — крикнула тетя Вера. — Сива-грива растрахнется, тоска распадется. Уходи, — говорит, — не мешайся здесь. Видишь, я уборку делаю.
И я скорее побежал к домику, к моему хорошему Алошке.
— Алошка, — крикнул я в самое оконце, — выходи!
А он не ответил.
— ЧиАчиЛОчиШКА! — позвал я его на нашем тайном языке. И вдруг тихонечко из-под стола что-то пискнуло.
Я поскорее полез под стол и там, в самом уголочке, нашел Алошку Он был весь в пыли: и волосы, и рубашка, и штанишки А нос прямо черный.
— Ты что там делал, дурачок? — спросил я.
— Тес! — зашептал Алошка. — Когда тетя Вера машет этой штукой, я всегда прячусь: а вдруг и меня затянет?!
Я поставил Алошку на стол, он стряхнул со штанишек пыль.
— А ну-ка пошли мыться, — сказал я.
— ЧиНЕ чиХочиЧУ! — закричал Алошка и как спрыгнет на пол. И побежал.
Но я сразу догнал и потащил его, чумазого в ванную…
И пока я его тер, мыл, полоскал, Алошка, не переставая, пищал: «ЧиНЕчиХОчиЧУ! ЧиНЕ чиХОчиЧУ!..»
— Не плачь, Алошенька, — сказал я. — Меня тетя Вера еще не так мочалкой натирает.
Алошка перестал плакать. Он залез ко мне на плечо и погладил ухо. Но тут опять по квартире разнеслось тети Верино пенье-скучанье:
У Алошки руки задрожали, он отпустил мое ухо.
— Слышал? — спросил я.
— Ага, — сказал Алошка.
— Это еще что, — похвалился я. — А когда тетя Вера меня ругает, так на соседней улице слышно.
— Она сердитая, — сказал Алошка.
— Тес! Она… — прошептал я, — злая волшебница.
