воспоминания.
Я только сейчас в полной мере понимаю, что, когда не стало папы, я в подростковом возрасте вполне мог, что называется, «сбиться с пути» — или попасть в дурные компании, или просто заплутать, не найдя своего предназначения в жизни. Но мне так нравилось проводить время с дядей, который так бережно и в то же время ненавязчиво меня воспитывал и направлял, что это «что-то плохое» стало просто невозможным. Вообще Михал Михалыч всегда очень внимателен и чуток ко всем, кто рядом. У него необыкновенное умение убеждать в своей правоте, причем без малейшей жесткости, а чуткими подсказками, аккуратными поправками. При этом кажется — ты сам думаешь и принимаешь решение, а не он тебя ведет. До сих пор слышу эту его интонацию: «Майк, ты понимаешь, я бы сделал так…» И ты походишь, походишь и сделаешь так, как он советует, потому что поймешь — он прав.
МихМих — антиконфликтный человек. Я ни разу в жизни не видел его в гневе, его вывести из себя невозможно. Возможно, кому-то когда-нибудь и удавалось, но я в свои сорок лет (а ему за восемьдесят) не вспомню случая, чтобы он повысил на кого-то голос, с кем-то поругался. Даже в театре! То есть при множестве конфликтных ситуаций, которые театр генерирует по определению. Я работаю в театре уже 20 лет, вместе мы с МихМихом успели поиграть не очень много, но довольно много репетировали… У меня такой характер, что могу и с партнерами, и с режиссером поспорить, но… все время себя останавливаю, как только подумаю о Михал Михалыче — о том, что он бы так не сделал.
Он — потрясающий партнер по сцене. Обожает импровизировать и разыгрывать актеров. Об этом ходят легенды. Но, зная, что я очень слаб на «раскол», МихМих меня все же щадил, как мне кажется, не «раскалывал» так часто, как мог бы. Мне ведь достаточно палец показать, и я рассмеюсь. Я даже выбегал порой со сцены не в силах сдержать смех.
Это особенный актерский навык — выдерживать «раскол». Вот Александр Анатольевич Ширвиндт — непробиваемый, может улыбнуться (это максимум!), но чтобы потерять контроль, — нет, такое просто невозможно.
Когда у меня родилась дочь, МихМих сразу стал для нее образцовым дедушкой. И она в нем души не чает. Кстати, у него всегда была способность придумать в секунду какую-то вещь, очень интересную ребенку и в то же время полезную для него. Памятуя об этом, я, если дочка долго не засыпает, говорю ей: «Сейчас будем звонить льву». И она уже знает, что звонок льву предвещает маленькое веселое приключение на сон грядущий. (Кстати, меня в детстве МихМих таким же способом в постель укладывал.) И вот мы с дочкой набираем номер МихМиха: «Але! Это лев?» Он сразу все понимает: «Да-а, а это девочка Соня? Почему же ты, Соня, не спишь? Ты хорошо себя вела сегодня?…» Воспроизводит специальный «львиный голос», богатый обертонами и интонациями. Это очень трогательно. Он умеет это делать.
Если кто-то неожиданно заваливается в гости, а в доме только батон хлеба, МихМих мгновенно все решает. Он виртуозно нарезает этот батон, мы с ним укладываем на него «уникальным методом» сыр, колбаску, поливаем соусом, прошиваем зеленым лучком, подогреваем. И в итоге — вкуснятина и красота! Вроде бы ерунда, но он так умеет это преподнести, что все в восторге: «Как вы это делаете?! Дайте рецепт!»
Он невероятно отзывчивый человек. При этом, стремясь максимально помочь людям, для себя не может, не умеет и не хочет выбивать ничего. Раньше-то без «лица», без связей ты мало что мог сделать… Маленький, но показательный эпизод. Мы входим с ним в новоарбатский гастроном. Продавцы: «О! Михал Михалыч! Подойдите! Вот вам это или это нужно?» А он только плечами пожимает — нет, ну зачем же? неудобно.
В итоге в гастроном стала ходить его мама. Подходя к директору, она произносила: «Я мама народного артиста Михал Михалыча Державина». И для нее сразу находилось все, что было нужно. А мне, кстати, тоже было неудобно (я ж благодарный воспитанник МихМиха!), я ждал бабушку на улице, а потом принимал у нее сумки с продуктами.
Или, к примеру, нужен был кому-то городской телефон. И вот МихМих с Роксаной как тяжелая артиллерия приезжали куда надо, просили, требовали… в общем очень эффективно помогали товарищам в получении всех «благ социализма» — машин, телефонов, квартир. А за себя попросить — да никогда. Ему говорили: «Тебя так любят. Ты даже не проси ничего, просто приди — тебе так помогут». А он: «Да ну, не буду».
Гулять с ним по улицам невозможно. Пройти за двадцать минут, как полагается, неторопливым шагом Старый Арбат — это утопия. Полтора, два часа! Его же узнают, здороваются, останавливают. И он со всеми поговорит. Буквально со всеми — от паренька-дворника до главы управы. Вот такой у меня второй папа!»
