— Ты латынь знаешь?
— Она не входила в сферу моего обучения. А что?
Взгляд Трудного в этот момент скатывался с лежащей на куче журналов Книги.
— Четвертое измерение. Расскажи мне.
— Полагаю, что ты имеешь в виду четвертое пространственное измерение, а не время. Еще не так давно это была довольно-таки популярная тема. Только не верь, все это сказки.
— Почему?
Конь поднял выпрямленный указательный палец вверх.
— Принцип сохранения материи и энергии, — сказал он. — Здесь понимание ведется через аналогию. Будучи двухмерным существом, ты бы осознавал существование высшего, третьего измерения через приток и отток в свой двухмерный мир и из него упомянутых материи и энергии. Это однозначно доказывало бы открытость твоей жизненной плоскости, если можно так выразиться, вверх и вниз, но направления эти оставались бы для тебя самого недоступными и невообразимыми. А теперь перенесись в наш старый, добрый трехмерный мир. Так вот, ничего подобного мы в нем не наблюдаем, сумма содержимого любой замкнутой системы остается величиной постоянной. Из чего, per analogiam3, мы делаем вывод о том, что четвертое пространственное измерение не существует. Quod erat dmonstrandum4. Тьфу, выходит, латынь мне вовсе даже и не чужда...
— И это точно?
Конь допил чай и пожал плечами.
— Все на свете относительно, что, в свою очередь, доказал некий Эйнштейн, впрочем — еврей, так что вполне возможно, вся эта теория относительности — это всего лишь еврейско-масонско-коммунистическая дезинформация или тому подобная провокация; понятия не имею, нет у меня постоянной связи с Геббельсом. Все относительно, нет ничего абсолютного, дорогой мой, и примером может служить сама история науки; все эти священные и непоколебимые догмы... Представь это себе в виде матрешек, вставленных одна в другую: мир, а точнее, наш образ этого мира, меняется из века в век, каждая теория уже содержит в себе зародыш последовательницы, которая отменит ее, чтобы описать этот мир еще подробнее, и так до бесконечности. Ergo5, и я, учеными словами распространяясь перед тобой о четвертом измерении, вовсе не провозглашаю абсолютных истин, а всего лишь действующие на данный момент взгляды преобладающего числа ученых. Но есть и исключения — исключения бывают всегда. Первый принцип термодинамики будет сохранен уже хотя бы при предположении экстремально малых размеров этого четвертого измерения: мы не сможем наблюдать ухода туда и прихода оттуда никаких частиц, если это измерение будет слишком малым даже для них. Et cetera, et cetera6. Тьфу, тьфу! Да что это я так разболтался, словно у Сенкевича? Это ты виноват, что напомнил мне про латынь!
— То есть... ты не исключаешь?
— Понятное дело, что исключаю! Это же абсурд!
— Но если, все-таки... На что бы это... было похоже?
Конь мрачно зыркнул на Трудного, отставил чашку, поднялся с гневными охами и ахами, подошел к ближайшему шкафу, осмотрелся, махнул рукой и вышел из комнаты, но очень скоро вернулся с маленькой книжечкой, вытирая при этом пыль с ее обложки рукавом халата.
— Держи, — бросил он книжку Яну Герману. — Почитаешь сказочки.
Первая страница была украшена крупными черными буквами названия: "ЧТО ТАКОЕ ЧЕТВЕРТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ?" и фамилией автора, Чарльза Говарда Хилтона. Перевел книжку с английского некий Д. В. Г., предисловием снабдил сам издатель, а издано сие произведение было во Львове, в 1932 году за счет Объединенного Спиритуалистического Товарищества. Произведение имело эпиграф, причем, по латыни: Spiritus flat ubi vult7.
— Уби как уби, но уж спиритус это обязательно, — буркнул Трудны и постучал ложечкой по пустому стакану. — Чтобы изгнать мороз из костей, знаю гораздо лучшие лекарства, чем несладкий чай.
— Как вижу, ты уже приходишь в себя.
— Да.
А после спиритуса латынь окончательно выветрилась из головы Коня.
— Не, холера, ты только представь себе, — запальчиво убеждал он Яна Германа. — Ну что я с таким двухмерным обитателем могу? Я его пальцем, а он даже и знать не будет, что это за бог. Или даже поднять его и перевернуть. Нет, ты вот представь себе! Это ж так, как будто я бы вывернул тебя наизнанку, ты б не лучше выглядел. Кишки и позвоночник наружу, а шкура, глаза и волосы вовнутрь. Или же тебя самого, трехмерного, в этом дурацком четвертом измерении повернуть в сторону, которую вовек не выдумаешь, даже если будешь мозговать хоть тысячу лет. И что? Сердце у тебя справа, левшой сделался, даже подписаться толком не можешь; только сомневаюсь, чтобы ты пожил подольше, тут химия имеет свое серьезное слово, правда тут я нихрена не понимаю, поэтому и не лезу... Так что ничего удивительного, что они себе надумали, будто после смерти души уходят в четвертое измерение. Или нечто в таком же стиле. Ведь это же у тебя отсюда взялось, так? Придумают же люди, чтоб их...
— Так что, можно... туда можно войти?
— Чего?
