— Очень приятно, с кем имею…
— Хонцль, Стефан Хонцль.
Так я познакомился с местным магнатом гостиничного бизнеса. Он пошел забрать из груиза мой багаж. Мне выделили номер двести три. В стенках лифта были размещены многочисленные захваты, ускорение бросало человека в потолок, неосторожный новичок мог выйти с шишкой величиной в орех.
Что же касается гостиничной роскоши, то, увидав коридор второго этажа, я перестал питать какие-либо иллюзии относительно характера предприятия Хонцля. Он использовал стандартный живокрист, и наверняка не потратился на какие-либо украшения интерьера; скорее уже «Розмарин» был больше похож на гостиницу. Голые стены, голый пол, зеленоватое свечение потолка, двери, вырезанные в форме идентичных прямоугольников. На Лизонне подобные квартиры оценивались бы ниже гарантированного социального минимума. Я постучал в двести второй номер.
Миртон и вправду ожидал мня там. Я вошел в какую-то расширенную трехмерную визуализацию, чем тут же ее выключил, но еще успел заметить сложную символику эволюционных алгоритмов. Миртону столько же лет, сколько и Хонцлю, живьем он выглядит еще моложе, чем по телефону. Ужасно нервный человек. В приветственном водопаде жарких слов он разместил столько охов и ахов, что я уже начал было подозревать, что он переигрывает — но Миртон именно такой, Миртон
— Ведь у отца нет полномочий издавать обязательные к исполнению рекомендации в отношении мест культа, правда? Ох, я только задумался вот над чем… Да, я знаю, что эти чудеса не подтверждены. Но если бы Церковь решилась запустить свои возможности и связи… Некоторые из ангажированных здесь консорциумов наверняка охотно приняли бы в этом участие, я бы мог связать отца, ну да, прости, я мог бы устроить тебе встречу с местными агентами, которые от имени лизоннских лиц, имеющих право на принятие решения, уже подкатывались ко мне с подобными аллюзиями…. Только нет, нет, нет, совершенно наоборот, я уже рассылал просьбы, даже нашлось несколько желающих для заместительства, вот только как-то… Понимаешь, это уже четвертый год, чуть ли не прямо после семинарии, с кем тут я имею дело, ну, ты же сам согласишься, самое время мне возвращаться на Лизонне; если бы ты был так добр… Ясное дело, как решишь сам. Нервы? Возможно, и так.
Ты сам убедишься. Ну что я могу сказать, еще в окнах, когда был пик паломничеств, и я проводил такие мессы, когда Собор лопался по швам… Но сейчас. Дай бог, чтобы Мадлен нас не захватила — все-таки, где-то с год аплевия, пэстынь, или нет? Знаю, знаю, просто жалуюсь. Может, кофе?
Он отправился за тем кофе (в конце коридора размещается тепловая кухонька). Хонцль заглянул через приоткрытую дверь, чтобы показать, что багаж уже доставил. Я кивнул головой в знак благодарности. Номер Миртона (ничем, впрочем, не отличающийся от моего) был завален распечатками, только от телепроекторов через балаган низкого притяжения проходили коридоры пустоты. Дело в том, что балаган частичной гравитации отличается от балагана при 1 g точно так же, как слойка отличается от хлеба. Говоря по правде, там я сидел напряженно, в основном, потому, что в подсознании был уверен, что достаточно будет моего одного неосторожного движения, чтобы завалить все эти ассиметричные нагромождения хаоса. Я поворачивался на стуле, осторожно следя за положением каждой своей конечности. За спиной, на стене был ряд крупных, черно-белых снимков Собора. На одной из фотографий, сквозь его высокие жабры простреливали ослепительные лучи Леви, огромный солнечный диск выплывал из измираидского Тартара, очередной астероид надкалывал этот диск, судя по форме — Подкова. На другом снимке Собор склонялся над объективом прямо из покрытой звездами бездны, о форме здания можно было догадываться лишь по пятнам мрака между серебристыми точками. Третья фотография опять была залита не отфильтрованным светом. Миртон вернулся с кофе, я спросил у него про эти снимки. Он смешался, начал что-то лепетать про хобби. Якобы, переписывается с Угерцо. Да, этот человек и вправду вызывает впечатление находящегося в состоянии вечного стресса.
Вечером (местное время совпадает со стандартным Путевым временем Лизонне, так что даже не пришлось переставлять) он взял меня в Собор, к могиле Измира. Это место и вправду обладает чем-то… сверхъестественным. Впоследствии опишу.
Первая ночь на Роге. Измираиды все ближе к Мадлен, логический живокрист Астрономического Центра все еще растет (эргодичность[17] системы крайне высокая).
Гостиница Хонцля стоит пустая, весь этот псевдо-город выглядит опустевшим. Никакой роскоши, весь этот купол вырос на прикладном живокристе военных биосфер, степень освещенности не меняется, независимо от времени биоцикла. Я проснулся часа в два ночи, из окон лился молочный свет, белая кожа в нем принимала слегка трупный оттенок. Я поднялся, рванул раму (мебель исключительно дурацкая, даже с дверью не поговорить). Дно прикрытого куполом кратера спускалось вниз до круга с фонтаном, передо мной расстилался вид на все круги преисподней безмолвия. Недвижность и беззвучие. Я проснулся в кошмаре кита.
Но вот снова заснуть я уже не мог, так что, в конце концов, решился на «ночную» прогулку. Натянул только шорты и свитер. Вестибюль внизу был пуст, от Хонцля ни следа. Я вышел на улицу со стерильно белым дорожным покрытием. Нужно потренироваться ходить. Направляясь к фонтану (его шум был слышен уже со второго круга) по растянутой спирали, я обошел кратер раза полтора. Я проходил мимо закрытых на четыре засова магазинов с предметами религиозного культа; заросший по флангам медицинский центр; залитые яркой зеленью перепрограммированных растений жилые виллы для ученых, которые, в большинстве своем, уже покинули Измираиды (корпорации минимизировали затраты, тратя на топливо самые малые из возможных суммы, а период экономичных окон давно закончился). Пару раз я падал. Подобная почти-невесомость все-таки мучительна, мышцы немеют, в голове крутится.
В конце концов, я присел на резном обрамлении фонтана. Водяная пыль охлаждала вспотевшую кожу. Кровь шумела в ушах, и я не услышал, как
