— Есть, есть.
— И что это тебе даст? Сотни тысяч убитых; гражданских, невинных гражданских. Что это тебе даст?
— Ты думаешь, что я делаю это ради личной выгоды?
— А разве нет? Ты хочешь иметь Польшу; и ради твоего желания они должны умереть.
— Может с твоей точки зрения так оно действительно и выглядит. В основах вашего способа мышления лежит эгоизм, именно это ось вашей системы координат.
— Не говори глупостей. С любой точки зрения это выглядит именно так. Ты придумал для себя идею отвоевать для себя независимую страну и тебе плевать, какими методами ты это сделаешь.
— Во-первых, если ты еще не заметил, то сообщаю, что я в этом деле не сам...
— Так что, это должен быть аргумент? Что таких сумасшедших гораздо больше?
— Демократия, дорогой мой, твой Бог; vox populi, vox Dei1. Забыл? Так что, имеется право на самостоятельное мнение...
— Не пизди.
— А во-вторых: давай-ка, покажи тебе Дядюшку Сэма, пускай заиграют Звездно-Полосатое Знамя, и у тебя уже слезки в глазиках... Разве нет? Нет? А что бы у тебя было, если бы вначале ваши Ксаврасы сначала не справились англичан и не вырезали индейцев, женщин, детей, гражданских, невинных гражданских... Орду красножопых, британскую колонию — вот что бы ты имел. Так как? Отречешься от своей страны во имя памяти той крови? А если даже и так, то какую выберешь другую? Покажи мне хоть одно государство, при рождении которого или уже в ходе существования, ради его сохранения, не пролились бы гектолитры невинной крови? Ну? Оченно мне интересно. Пойми, Айен: никакое государство, государство, говорю!, не родилось в соответствии с законом, поскольку закон существует только лишь и исключительно в качестве аксиологической эманации политических доктрин, признаваемых и гарантируемых государством, в то время как перед появлением такого государства не столько в сфере закона имеется вакуум, сколько сферы такой вообще не существует; точно так же, как не было времени пред началом времен, равно как и не было понятия где пред появлением Вселенной из Большого Взрыва, а дискуссии на подобные темы просто-напросто не имеют смысла. Чтобы имелась возможность обсуждать и осуждать право, вначале оно должно существовать, то есть, его следует еще установить, следовательно, должно существовать государство или же какое-нибудь параллельное ему учреждение, настолько хорошо исполняющее его роль, что чуть ли не тождественное ему практически. Вопрос законности по отношению к беззаконности действий, ведущих к ее появлению, для государства как такового не имеет совершенно никакого значения; с точки зрения логики это чистейшая чушь. Правда, возможно ты захочешь сослаться на право, если можно так выразиться, внешнего по отношению к нашему государству, то есть — к праву государств, тело которых является питательной средой для нарождающегося организма. Ба! Можешь быть уверен, что и наше государство, как только уже родится, всеми возможными способами защитится от попыток его уничтожения и станет карать смертью какие-либо действия, направленные на малейшие попытки уменьшения состояния его владений; это совершенно естественно. В противном случае оно просто не выжило бы. Ничто не смягчает жестокости таких стараний, ведь не существует каких-либо Десяти Заповедей, относящихся к межгосударственным отношениям, а даже если бы и существовали, то совершенно невозможно представить какую-либо независимую, надгосударственную, достаточно сильную организацию, которая бы заботилась о его выживании. Только зачем я тебе все это говорю, ты же все это и так знаешь, только боишься открыто признаться; и здесь вовсе необязательно проявление hipocryzii, просто, ты может это и не воспринимаешь: тебя так воспитали. Ты родился в стране, которую лишь недавно перестали считать выскочкой. Точно так же, как молодая аристократия быстро забывает о своих плебейских корнях и все большее внимание начинает уделять сохранению своего status quo, давая по рукам тянущихся ввысь новобогачей. Понятное дело, что право! Право, право превыше всего! Правом каждого американца и русского является существование в качестве гражданина империи... так какой же это бандит осмеливается теперь отбирать у них эту их привилегию?
— Но ведь это же демагогия!
— Вполне возможно, что цинизм, но уж никак не демагогия. Что, разве я не прав? В каком это месте я исказил истину, а?
— Ты и вправду желаешь оставить своим внукам Польшу, в фундаменте которой будут лежать кучи черепов?
— И-и, все недостатки выискиваешь. Да насрать будет моим внукам на то, что происходило двадцать-тридцать лет назад; они не то что будут желать об этом учить, но еще и наплевать им будет на всех невинно убиенных — что с нашей, что с другой стороны. Вот что меня волнует, это то, чтобы они могли расти и жить в своей стране, разговаривать на языке своих родителей и учить этому языку собственных детей, передавать им собственную веру, чтобы у них был свой флаг и гимн, и чтобы они гордились, что они являются тем, кто они есть, и не кем-то другим, а именно поляками, что они и вправду поляки, потому что на карте имеется страна под названием Польша, и мне тоже насрать на то, сколько смертей понадобится для того, чтобы так оно и было, и всем в будущем тоже на это будет насрать, потому что они будут победителями, они, эти наши еще не зачатые дети, точно так же, как победителями двадцатого года до сих пор являются русские, все эти Серьезный, Крепкин и миллион москвичей, которые могут показать пальцем на глобусе свою страну, самую большую державу планеты, и радоваться, упиваться могуществом своего народа, и никто из них даже на секунду не подумает об уничтоженных, раздавленных, выбитых ради осуществления именно такого глобуса нациях, о тех миллионах не-русских, а если кто-либо и вспомнит про Сибирь, если кто вспомнит о заполярных лагерях, то лишь потому, что туда попал его дядя, дед или какой-то другой родственник, русский, но не поляк или еврей, и вот теперь ты уже знаешь, почему столь умным и правильным является расстрел беззащитных беженцев, матерей с детьми, калек, и теперь ты понимаешь,
