он направлялся к средине цели. Запрограммированную траекторию он преодолел в течение пяти секунд. После этого в титановом шаре спутника произошел взрыв; дюзы на мгновение плюнули огнем и, послушный алгоритму самоуничтожения, Скальпель рухнул в атмосферу, сгорая до неидентифицируемых остатков.
Подземная база партизан уже прекратила свое существование; а выше, на поверхности земли, безумствовал пожар. Котловина превращалась в огненный ад.
Майор позволил, чтобы огонь распространился практически на всю котловину, после чего выдал приказ:
— Поглотитель кислорода.
Загромыхало, и по крутой параболе в синеву вскарабкался сигарообразный снаряд. Через мгновение он взорвался: по небу молниеносно начало распространяться жирное облако. Майор отвернул кран баллона со сжатым воздухом.
Пожар погас в течение нескольких минут: облако — злобное и темное создание, разползшееся по небосклону — выпивало кислород, высасывало его из под себя, словно вампир кровь из жертвы.
Прежде, чем оно успело насытиться, Круэт приказал выпалить следующий снаряд.
И следующий.
И еще один. Потом он буркнул:
— Они ведь должны уже понять, что это не закончится.
Про себя он высчитывал, что противогазов и баллонов со сжатым воздухом было не более, чем у четырехсот-пятисот партизан. Часть из них погибла на базе. Все равно, оставалась еще приличная сила. Круэт считал, что поняв, будто облако так скоро не исчезнет, партизаны в панике бросятся к выходам из котловины, даже не слишком заботясь о вооружении — правда, по рождению и воспитанию будучи пессимистом, он готовился к регулярному штурму.
Где-то к северу раздался грохот.
В тот же самый момент сержант Фауэрс доложил:
— Направляются к перевалу. — И через пару секунд: — Северный склон, сэр.
Именно такую последовательность и программировал ранее компьютер — в связи с расстояниями. Через сорок секунд могли появиться первые беглецы, выбравшие дорогу через овраг.
Круэт перешел на восточную сторону полки.
Вот, появились.
Спрятавшиеся за персональными голографиками картерийцы начали регулярный, спокойный обстрел — появлявшиеся из леса силуэты падали уже после нескольких шагов. Выстрелов не было слышно: в стейрлсоны были встроены вакуумные глушители, это была последняя модель, только что выпущенная хантийской корпорацией "Стейрл Энд Сон" — фирма эта работала исключительно по заказу картерийцев, что издавна представляло собой предмет спора между ними и мусслийцами. Компьютеры прицелов пересылали преобразованные изображения на контактные линзы, покрывающие глаза солдат: любой их взгляд представлял для этих компьютеров приказ. Так что ни один из партизан не прошел и десятка метров.
А потом неожиданно в овраг вбежало несколько десятков вооруженных, хаотично отстреливающихся демайцев. Цербер посчитал, что ему самое время вступить в акцию. Раздалось сдавленное "Шштфуррхх!" — и партизаны медленно опали на землю в форме жиденького, алого дождика из крови, костей и плоти.
— Как дела у Ленчинского? — спросил Круэт у Фауэрса.
— Геройствует. Чуточку подождал и присыпал этим своим склоном пару десятков сволочей.
— Никаких неожиданностей?
— Не-а.
На сей раз невидимый Цербер воспользовался небольшой мощности лазером: невидимая для человека его игла выжгла меж глаз атакующих микроскопические дырочки: партизаны странным образом спотыкались и падали.
Картерийцы интенсифицировали обстрел.
С севера докатился протяжный, вибрирующий грохот.
— Что такое?
— Это Линайнен, господин майор. Демайцы откуда-то выкопали пусковые установки ракет "земля-земля".
— Блядь! Дай-ка мне его.
В ушах Круэта зашуршал голос лейтенанта; где-то на фоне тарахтели автоматы партизан, что-то ухало.
— Что там происходит, Линайнен?
— У этих сволочей где-то здесь оказался секретный арсенал. И теперь валят в нас из-за заслона.
— Справишься?
