взволнованной Евы мужчины попытались определить состояние спасенного летчика.
– Ради всего святого, Ева, неужели ты совсем не выучила английский? – не выдержала леди Элис, которой надоела неумолчная болтовня девушки.
– Он не понимает по-английски, леди Элис, но, кажется, счастлив говорить на родном языке.
Грейс надеялась, что ее вмешательство не будет расценено как грубость.
Леди Элис схватила Еву за руку, чтобы привлечь ее внимание.
– Послушай, у нас нет времени искать Катю. Тебе придется поехать с нами, помоги нам всем боже. Надо переводить. Поняла?
Ева ответила на беглом польском.
– Попытайтесь успокоить ее, Грейс.
Грейс пристально уставилась на Еву:
– Пожалуйста, перестань болтать.
К всеобщему изумлению, полячка и ее соотечественник замолчали.
Ева не сказала ни слова, пока Хейзел и Уолтер осторожно усаживали раненого на заднее сиденье старой машины.
– Летчик из Польши. Очень хороший, очень храбрый, – уведомила она, когда он оказался в машине. – У него болит в руке и в ушах.
– Еще бы, – пробормотала леди Элис. – Он думает, от много шума, – добавила она, пусть и с ошибками.
Леди Элис завела мотор и велела Еве сесть рядом. И уже хотела отъехать, но опустила окно.
– Хейзел, – саркастически заметила она, – вижу, наш старый друг снова с нами. Пожалуйста, поговорите с мужчинами из деревни и послушайте их истории. Грейс, я надеюсь потолковать с вами сегодня вечером. Вы видели аварию?
– Нет, но, по-моему, самолет взорвался в воздухе.
– Спасибо. Много шума, – кивнула леди Элис и уехала.
В доме вечером царило всеобщее волнение. Некоторые работники видели и самолет, и спускавшегося на парашюте пилота. Другие заметили либо то, либо другое. Те, кто ничего не видел, желали знать каждую подробность.
– Не может быть, Грейс! Наша Ева переводит для ее светлости, докторов и пилота? – спросила Конни, которая, к счастью, постепенно теряла свою агрессивность и стала куда дружелюбнее к другим девушкам.
Даже Катя улыбнулась при этой мысли.
– Это большая больница, верно? Там могут быть поляки, даже доктор, например, но Ева хорошо переведет и будет стараться, чтобы всем было легко понять друг друга.
– Может, Катя, тебе следует поехать туда?
Миссис Лав закончила чистить гору выращенного в поместье картофеля и присоединилась к компании.
– Вряд ли. Я так не думаю. Это хорошо для Евы, и язык необязателен для докторов. Они смотрят на покалеченного летчика и говорят, что у него голова разбита. Все очень просто, да?
– Надеюсь, что нет. Я имею в виду разбитую голову. Правда, его сильно ударил по голове один из мужчин и, возможно, повредил череп.
Последовало ошеломленное молчание. Потом девушки начали обсуждать все сразу.
Миссис Лав привлекла их внимание, резко сдвинув два чугунных котла.
– Довольно! Я не слышу собственных мыслей.
– Никто ничего не слышит, миссис Лав, после такого оглушительного лязга. Мои бедные барабанные перепонки!
Лиз сжала голову ладонями и закивала.
– Летчик пытался выпасть или выпрыгнуть, Грейс, но, ради всего святого, не спрашивай меня как. Кто-то однажды сказал мне, что летчики стараются перевернуть самолет, чтобы освободиться от пристегивающих ремней и выпасть, но если самолет взорвался, возможно, его просто выбросило. Кажется настоящим чудом, что он выжил.
И снова вмешалась миссис Лав:
– Грейс была там и сможет все нам рассказать. Тот, кто первым ее перебьет, обойдется без пудинга.
Конни молча подняла руку.
– Никаких вопросов, и ты перебиваешь…
– Я просто быстро спрошу. Он классный? – не успокоилась Конни.
Все, включая Грейс, рассмеялись.
– Не знаю. Бедный парень был покрыт грязью и засохшей кровью. Высок. Настоящий джентльмен. Довольно строен. Помимо удара по голове, думаю, у него рука сломана, потому что он никак не мог расстегнуть комбинезон.
– Какой противный летчик! С чего это ему вдруг снимать одежду?
– Показать сво… – начала Грейс, но девушки уже катались от смеха…
